Я посмотрела: старая шоколадка. Обычное дело.
— Прости. Ты не на ней лежал? Хочешь чаю? Не травяного, нормального.
— Да. Только давай сначала поищем канал.
Мы заняли свои обычные места: я стояла у компьютера, согнув ноги, как Чарли Чаплин, а Билл, вытянув свои длинные ноги, раскинулся в кресле у меня за спиной. Каждый раз, когда я ошибалась или нажимала не ту клавишу, кресло скрипело. Это по-своему успокаивало. Умника Билла всегда скручивало при виде моей глупости, и каждый раз он, как истинный дорригоец, брал себя в руки. Я понемногу привыкала к этому. Да и потом, что они такое, эти компьютеры? Те же пишущие машинки, только позатейливее.
— Что-то не нравятся мне эти каналы, у них у всех названия вроде «Вампирского клуба».
— А ты создай свой канал, — предложил Билл.
— А можно?
— Ага.
Он потянулся к компьютеру, и я снова уловила лимонный запах геля.
— Просто назови его… Ну, не знаю, как ты его хочешь назвать?
— Вообще-то, — промямлила я медленно, — я пыталась мужчину найти…
Билл расхохотался. Я так и знала.
— Понимаю, звучит довольно жалко, — буркнула я.
— Нет, что ты, — поспешно сказал он. — Это многие женщины делают.
И самый густой, цвета копченой лососины, румянец, какой я только видела в жизни, пополз вверх от воротника его футболки, мимо ушей сороковых годов — едва ли не до самой макушки. И тут я тоже покраснела. Да так, что пришлось закрыть лицо ладонями.
— Вот почему я этого стесняюсь? — почти выкрикнула я.
— Ладно. — Билл взял себя в руки. — Так как ты его назовешь?
— Ты ведь никому не скажешь? Про то, какая я жалкая, — никому не скажешь?
— Нет. И про то, как монитор на «Желтые страницы» ставила, не скажу. Это, знаешь ли, похуже.
— Тогда ладно. Я думаю… Ну, не знаю, как это назвать — что-то, связанное с одиночеством. «Всемирное содружество одиноких», как-нибудь так. Пойдет?
— Вполне.
Билл ввел название и запустил, а я стала ждать. И ждала долго. Но никто интереса не проявлял. И вот, когда я вышла из кухни с чашкой настоящего чая в руках, Билл указал на экран: кто-то отозвался.
— Есть одна проблема, — произнес Билл. — Пол не тот.
Она называла себя Бессонная Сью и сообщала, что живет в Новой Зеландии и вот уже два года, как одинока. Мы с Биллом по очереди барабанили ответы и вопросы. Все шло нормально — ничего особо выдающегося. Так иногда завязнешь с кем-нибудь на вечеринке — а выпила еще недостаточно, чтобы это показалось интересным.
— Ну, все вроде, — произнес Билл, поднимаясь, чтобы уйти. Его футболка была облеплена ворсинками с моего ковра.
— Спасибо, — сказала я, не отрываясь от монитора и чувствуя себя оттого виноватой.
Хилари права. Компьютеры — штука антиобщественная.
— Так ты мне скажи, если что-нибудь получится, — напомнил Билл.
— Хорошо.
И он утопал вверх по лестнице.
Вскоре Бессонная Сью отключилась, и наступило долгое затишье. Как будто Интернет не кишит одинокими людьми! Или они в такой депрессии, что «Всемирное содружество одиноких» — это для них уже слишком? Наверное, надо поменять название. Вон во всяких «Секретных материалах» участвует по двадцать пять тысяч человек! И тут меня осенило, как до сих пор то и дело осеняет с «Сухими завтраками»: «Рассекреченные материалы». Превосходно. Не трагично и не жалостливо. А какой-нибудь мужчина, возможно, даже сочтет, что остроумно. Конечно, до этого наверняка и раньше додумывались — ну и пусть.
Но прежде чем я успела заменить название, объявился некто Пьер Дюбуа.
ПЬЕР ДЮБУА: Во имя «Всемирного содружества одиноких» привет!
Пьер Дюбуа? Что такое связано с этим именем?.. Наконец я вспомнила. Уроки французского. Тот дурацкий учебник с плохими картинками, где два прыщавых мальчишки на велосипедах показывают на разные фрукты и овощи. «Bonjour, je m'appelle Pierre Dubois. Ou est la fenetre?» «Здравствуйте, меня зовут Пьер Дюбуа. Где находится окно?»
Так что я быстро набрала:
ТЕХНОБОТАНИК: А я знаю, откуда вы взяли это имя.
И тут же пришел ответ:
ПД: Oui, bonjour, а еще у меня есть сумка, полная луковиц, и берет.
И понеслось:
ТБ: Так вы живете в Северном Сиднее, верно? И даже на один денек не ездили в Кале?
ПД: Я англичанин, мадам.
ТБ: Серьезно?
ПД: Лондон, Англия. Но сейчас я живу в Париже. А откуда вы?
ТБ: Из Сиднея.
ПД: А, всемирно известный Марди Гра для геев. Так вы поэтому в аду одиночества?
ТБ: Это слишком просто. Не поэтому.
ПД: Что-то не заладилось с мужчинами?
ТБ: Ну, по-моему, это очевидно.
ПД: И с собой тоже не в ладу?
ТБ: Позвольте ответить рожицей: А вы действительно в Париже? Который там час? ПД: Я не позволяю отвечать рожицей. Да, я в Париже. Недалеко от Клиши. Сейчас еще рано. Вы действительно в Сиднее?
ТБ: Да. В Ньютауне.
ПД: Никогда не слышал.
ТБ: А я не слышала о Клиши. И даже никогда не была во Франции. Откуда мне знать, что вы действительно там?
ПД: Что более существенно — откуда вам знать, что я мужчина?
ТБ: Если нет — убирайтесь.
ПД: Я мужчина. Простите. Верьте мне. Без всяких сомнений, мужчина. Чистосердечно в этом признаюсь.
ТБ: Я вам должна кое-что сказать. Я ищу своего избранника.
ПД: УОС.
ТБ: Что?
ПД: Упал от смеха. Так говорят в Интернете. Вам не понять, мадам Техноботаник. Конечно, если вы действительно Техноботаник. Откуда мне, кстати, знать, что вы женщина?
ТБ: Моя личная жизнь пошла прахом, и я все время плачу.
ПД: Ах вот как.
ТБ: А вы компьютерный олух?
ПД: Non, je suis Pierre Dubois.
ТБ: Ах да. Так на что похож Париж? Поверить не могу, что вы говорите со мной оттуда. То есть переписываетесь.
ПД: Париж великолепен. Без моей бывшей подружки он гораздо лучше.
ТБ: Как раз из-за бывших я подумывала изменить название на «Рассекреченные материалы».
ПД: Очень умно.
ТБ: Я зарабатываю на жизнь плохими каламбурами.
ПД: Художник граффити?
ТБ: Пишу рекламу для хлопьев.
Мои пальцы так и порхали по клавиатуре. Иногда встречаются такие люди: изливаешь им душу, едва успев поздороваться. Но теперь мне хотелось знать, как этот Пьер Дюбуа выглядит. И не врет ли он насчет бывшей. Тут меня озарило. Это же Сеть. Говорить можно что угодно. Ну я так и сделала.
