– Может быть, вам налить еще? – спросил Мейсон.
– Нет.
– Вам лучше? – участливо спросил Бергер.
– Вы готовы отвечать? – спросил Мейсон.
Вероника взглянула на Мейсона и зарыдала. Мейсон забрал унее стакан, поставив его на место.
Бергер мигом подскочил к девушке и начал по-отечески похлопыватьее по плечу, утешать:
– Ну-ну, Вероника, успокойтесь. Все в порядке. Суд не даствас в обиду. Судья Китли не позволит этого. Никто из сидящих в зале не сможетспокойно отнестись к таким инсинуациям. Суд же…
– Здесь не место для личных выпадов, господин прокурор, –оборвал его судья Китли, не отрывая внимательного взора от лица Вероники Дэйл.
Мейсон сел на свое место, закинул руки за голову и сталждать.
Бергер продолжал стоять рядом с Вероникой. Весь зал слушалзатихающие всхлипывания девушки.
– Ваша честь, – вновь заговорил Бергер, – я протестую. Ясчитаю, что допрос свидетельницы идет с нарушениями. И защитник несетперсональную ответственность за нервный срыв свидетельницы. И пусть он недумает…
– Дайте ей самой все обдумать и решить, – заметил Мейсон.
– Суд не видит причин, которые мешали бы свидетельницеответить на заданные вопросы, – отчеканил судья Китли.
– Ваша честь! – запротестовал Бергер. – Да ведь это невопрос, это чистые инсинуации, будто она беременна…
– Защитник всего лишь поинтересовался самочувствиемсвидетельницы, почему это вызвало у вас такую реакцию. Кстати, сколько ей лет?
– Восемнадцать, ваша честь. Ей…
– Двадцать, – оборвал Бергера Мейсон.
– Сколько вам лет? – обратился судья к Веронике Дэйл.
Она взглянула на него и снова зарыдала. Судья Китлиоткинулся в кресле и, подобно Мейсону, тоже расслабился:
– Что же, мы подождем, успокойтесь, тогда ответите.
– Вероника, может, вы не в состоянии отвечать на вопросы? –снова вмешался прокурор.
– В состоянии, – решительно заявила она.
– Ну вот, на вопрос мистера Бергера вы ответили. Теперьответьте, сколько вам лет, – сказал судья Китли.
Она подняла голову и окинула взглядом публику, будто ища взале помощи.
– Сколько вам лет? – повторил вопрос судья Китли.
Бергер весь дрожал от напряжения. Заметив это, судья Китлисказал:
– Я полагаю, господин прокурор, вам не следует такволноваться. Мне не кажется, что мисс Дэйл не сможет ответить на такой простойвопрос или что она готова упасть в обморок. Так сколько же вам лет, мисс Дэйл?
Она вся напряглась и еле слышно проговорила:
– Двадцать.
Но этот ответ услышал весь зал.
– Да, – покачал головой судья Китли. Затем он резко повторилвопросы, заданные Мейсоном Веронике: – Когда вы покинули дом? Когда в последнийраз видели свою мать? Сколько времени вы добирались сюда? Сколько времени ехалина попутных машинах?
– Я… Я не могу точно сказать… Я не считала…
– Когда вы в последний раз видели вашу мать?
– Я… Мне…
– Ваша честь! – не вытерпел и вмешался Гамильтон Бергер. – Ядолжен внести предложение, касающееся…
– Пожалуйста, только поскорее, – сказал судья Китли.
– Мне стало известно, что мать этой девушки находится здесь,в городе, ее опекает Перри Мейсон, но по каким-то соображениям он решил, что ейне следует сегодня присутствовать на заседании суда. Мне кажется, ваша честь,что защите следует вызвать сюда мать Вероники Дэйл, чтобы она успокоилась имогла…
– Позволю себе напомнить, – тут же отозвался Мейсон, – чтоименно я сообщил вам о ее приезде и просил вас разрешить ей свидание с дочерью,но вы это предложение отвергли.
– Да, – сказал Бергер, – тогда я отверг это предложение, носейчас вижу, что встреча должна состояться. Вчера вы просто застали меняврасплох, когда я уже собирался уходить домой. Чуть позднее я хотел предложить,чтобы мистер Мейсон направил миссис Дэйл ко мне, и я бы тогда лично устроил имсвидание. Я пытался дозвониться до мистера Мейсона, но безуспешно. Я пыталсявыяснить, в каком отеле остановилась мать мисс Дэйл, но также безуспешно. Я немог предположить, что мистер Мейсон будет столь яростно препятствовать этомусвиданию. Противозаконное сопротивление со стороны…
Судья Китли резко застучал молоточком:
– Извольте воздержаться от необоснованных и личных выводов!
– Позволю себе заметить, – сказал Мейсон, – что заявлениегосподина прокурора преследовало не столько цель предъявить мне обвинения,пусть и необоснованные, сколько дать свидетельнице возможностьсориентироваться. Зная, что ее мать находится здесь, мисс Дэйл можетсоответствующим образом изменить свои показания.
– Она должна видеть свою мать! – гаркнул Бергер.
– Она получит эту возможность, когда ответит на вопросысуда, – отрезал судья Китли. – Перед нами вполне здоровая, дееспособная инесущая ответственность за свои поступки двадцатилетняя женщина. Она вполне всостоянии ответить на заданные ей элементарные вопросы без того, чтобы господинпрокурор, как нянька, бегал вокруг нее. Она может ответить на них и вотсутствие своей матери. Я желаю выяснить, когда она покинула свой дом, когда впоследний раз видела свою мать, и я узнаю это от нее.
В зале после этой тирады судьи установилась напряженнаятишина.
– Так когда же вы оставили дом? – потребовал ответа судья. Вего голосе уже не чувствовалось прежней симпатии к свидетельнице.
– Примерно год назад, – отвечала Вероника.
– Почему же вы сказали, что добрались до города за неделю? –спросил Мейсон.
– Я… я запуталась, смутилась…
– Вы и теперь в смущении?
– Да.
– Вы понимаете мои вопросы?
– Да, понимаю.
– Вы покинули дом примерно год назад и с тех пор не виделисвою мать?
– Нет, не видела.
– Когда вам исполнилось двадцать лет?
– Месяца три назад.
– Где вы жили весь этот год? Вы ведь не могли быть постояннов пути?
– Конечно, нет.
– Тогда где вы находились?
– В разных местах.
– Ваша честь, – вмешался Бергер, – расспросы о том, чтоделала и где пребывала свидетельница в течение последнего года, выходят зарамки процедуры. Ее непосредственное участие в этом деле ограничено единственнымчасом, когда она встретила обвиняемого сразу же после убийства им своегопартнера. Естественно, защита стремится всячески затушевать этот факт. Новыяснение того, чем занималась молодая женщина в течение всего года, может лишьзатянуть дело и нанести ущерб как репутации свидетельницы, так и прояснениюсущества этого дела.
