Мери в нерешительности и безумной тревоге смирила гордость и гнев, но не знала, как тронуть эту упрямую и капризную душу.
— Сейчас не время для злых слов, милая сестра, — сказала она наконец, схватив Эдит за рукав. — Все, что ты говоришь, быть может, правда. Да, было время, когда этот человек казался другом нас обеих, и я, подобно тебе, знаю власть, которую он способен приобрести над женским сердцем. Но теперь мне известно, каков он на самом деле, а тебе нет. Мне известно, сколько зла он причинил, сколько бесчестия, сколько на его совести нарушенных клятв, неисполненных обещаний и обманов. Мне известно все это, так неужели же я могу спокойно взирать, как моя сестра попалась в старую ловушку? Она уже захлопнулась, деточка? Я и правда опоздала? Во имя Бога, Эдит, скажи, что нет!
Эдит вырвала рукав из пальцев сестры, сделала два быстрых шага к столу, где Поль де ла Фосс все еще сидел молча, не отводя глаз от Найджела. Эдит положила ладонь на его плечо.
— Вот человек, которого я люблю. Единственный, кого я полюбила. Он мой муж.
Мери радостно вскрикнула.
— Это так? — сказала она. — Ну, тогда честь сохранена, а остальное в руце Божьей. Если вы обвенчаны, то ни я, ни никто другой не имеет права встать между вами. Скажи мне, что это правда, и я тотчас вернусь домой обрадовать нашего отца.
Эдит надула губы, как напроказившая шалунья.
— Мы муж и жена перед Богом. А скоро мы станем ими и перед людьми. Только подождем до понедельника, когда брат Поля, священник, приедет из Сент-Олбанса обвенчать нас. За ним уже послан гонец, и он поспешит приехать, ведь правда, сердце мое?
— Он приедет, — сказал хозяин Шалфорда, все еще не отводя глаз от безмолвного Найджела.
— Это ложь, он не приедет, — донесся голос от двери, голос старого священника, который последовал за Найджелом и Мери, но остался на пороге. — Он не приедет, — повторил старик, входя в залу. — Дочь моя, прислушайся к словам того, кто по годам мог бы быть твоим земным отцом. Эта ложь приносила плоды и раньше. И до тебя с ее помощью он губил доверчивых девиц. У него нет брата в Сент-Олбансе. Я хорошо знаю всех его братьев, и никто из них не священник. Еще до понедельника, когда будет уже поздно, ты узнаешь правду, как узнали ее до тебя другие. Не верь ему, но вернись с нами!
Поль де ла Фосс быстро поднял глаза на Эдит и погладил ее руку.
— Ответь им ты, Эдит!
Ее глаза сверкали презрением, пока она по очереди переводила взгляд с сестры на молодого сквайра и на священника.
— Я могу ответить им всем только одно, — сказала она. — Уезжайте и больше не докучайте нам. Разве я не свободна? Разве я не сказала, что он единственный, кого я любила и люблю? И любила я его уже давно. Но он не догадывался и в отчаянии обратился к другой. Но теперь он знает все, и никогда больше между нами не встанет и тени сомнения. Поэтому я остаюсь в Шалфорде, а в Косфорд вернусь, только опираясь на руку моего супруга. Неужто я так слабодушна, что поверю вашим наговорам? Так ли трудно завистливой ревнивице и бродячему попу вместе придумать ложь? Нет, нет, Мери, уезжай и забери с собой своего кавалера и своего попа, потому что я останусь здесь, блюдя верность моему возлюбленному, зная, что могу довериться его чести.
— Хорошо сказано, моя золотая пташка! — одобрительно произнес маленький хозяин Шалфорда. — Дозволь мне добавить и мое слово. В своих злых речах, любезнейшая леди Мери, ты не нашла во мне ни единой добродетели и все же признай, что терпением я обладаю в избытке, ибо не натравил собак на твоих спутников, хотя они и нарушили мой покой. Но даже для самых добродетельных наступает предел, когда верх берет человеческая слабость, а посему прошу тебя, удались со своим попом и своим доблестным защитником, не то как бы не пришлось вам удалиться в большей спешке и со стыдом. Садись, прекрасная любовь моя, и снова приступим к ужину.
Он указал ей на стул и налил вина в ее кубок, а не только в свой.
Найджел не произнес ни слова с той минуты, как вошел в залу, но его глаза ни на йоту не утратили твердой решимости, а мрачный взгляд оставался прикованным к презрительно-насмешливому лицу горбатого хозяина Шалфорда. Теперь он быстро повернулся к Мери и священнику.
— Довольно, — сказал он тихо. — Вы сделали все, что могли, и теперь мой черед сделать все, что в моих силах. Прошу тебя, Мери, и тебя, отче, подождите меня снаружи.
— Нет, Найджел, если тебе угрожает опасность…
— Мне будет легче, Мери, если ты выйдешь. Прошу тебя. Так мне будет проще разговаривать с этим человеком.
Она взглянула на него с сомнением, но подчинилась. Найджел дернул священника за рукав.
— Отче, при тебе ли твой требник?
— Как же иначе, Найджел? Я всегда храню его у себя на груди.
— Так достань его, отче.
— Для чего, сын мой?
— Заложи его в двух местах: на венчальной службе и на отходной по умирающему. А теперь, отче, пойди к ней, но будь готов сразу вернуться, когда я позову.
Он затворил за ними дверь и остался наедине с парой, столь мало подходящей друг другу. Они обернулись и смотрели на него — Эдит вызывающе, а ее возлюбленный — со злой улыбкой на губах и холодной ненавистью во взгляде.
— Как! — сказал он. — Странствующий рыцарь еще здесь? Мы все слышали, что он жаждет славы, так какой же подвиг чает он совершить, медля под этой крышей?
Найджел подошел к столу.
— Славы тут обрести нельзя, да и подвиг невелик, — ответил он. — Но я приехал сюда ради одного дела и должен его исполнить. Я услышал из твоих собственных уст, Эдит, что ты не расстанешься с ним.
— Если ты не глухой, то услышал.
— Ты свободная женщина, как ты говорила, и кто станет тебе возражать? Но мы с тобой, Эдит, детьми играли среди вереска. И я спасу тебя от хитрости этого человека и твоего собственного неразумия.
— И как же ты это сделаешь?
— За дверью ждет священник. Он обвенчает вас сейчас же. Я не уйду из этой залы, пока вы не будете обвенчаны.
— Или что? — язвительно осведомился Поль де ла Фосс.
— Или ты живым из нее не выйдешь. Нет, не кличь своих слуг или собак! Клянусь святым Павлом, это дело касается только нас троих, а если кто-то четвертый явится на твой зов, ты не успеешь узнать, чем все кончится. Так ответь, Поль, господин Шалфорда, обвенчаешься ли ты с ней сейчас или нет?
Эдит вскочила и, раскинув руки, встала между ними.
— Отойди, Найджел! Он невысок ростом и слабосилен! И ты не поднимешь на него меч. Ты же сам нынче так сказал. Богом заклинаю, Найджел, не смотри на него так! У тебя в глазах смерть!
— Змея может быть маленькой и слабой, Эдит, но любой честный человек раздавит ее каблуком. Отойди! Мое слово твердо.
— Поль! — Она перевела взгляд на бледное, злобное лицо. — Подумай, Поль! Почему бы не исполнить его просьбу? Какая разница, если мы обвенчаемся нынче, а не в понедельник? Молю тебя, милый Поль, ради меня уступи ему! Твой брат, если пожелает того, может повторить обряд. Обвенчаемся сейчас же, милый Поль, и все будет хорошо.
