накрашены ярко-алой помадой, надо думать, под цвет розы.
– Ах! – воскликнула она весело, завидев нас. – Какая сцена! Семен, я же вам буквально вчера говорила, что жизнь бывает интереснее всякого театра! И вот – доказательство. Скажите, – обратилась она к Симаю. – Вы правда цыган, который собрался стрелять в полицейского? Как романтично!
«Да она же под кокаином, – догадался я. – Плюс эмансипе, судя по реплике. Хорошенькое дело, этого нам только не хватало».
– Дорогая, я тебя умоляю… – произнес упитанный господин. При этом «дорогая» у него вышло басом, «я тебя» тенором, а на «умоляю» голос ушел в чистый фальцет.
– Проходите, – процедил сквозь зубы Леслав, но так, чтобы его расслышали. – И побыстрее. Полиция сама разберется.
– Но я хочу знать, что здесь происходит! – надула алые губки дамочка.
Неизвестно, чем бы все закончилось, но тут подал голос Симай.
– Девушка, вы ошиблись, – с необыкновенной развязностью сказал он. – Здесь не е…ут, а стреляют. И вообще, мы любим поаппетитнее и помоложе.
– Нахал! – взвизгнула девица и осеклась, увидев, направленный в ее сторону ствол.
– Катя, пошли отсюда! – очнулся наконец упитанный господин, после чего с необыкновенной живостью развернулся и, таща за собой онемевшую Катю, скрылся за углом.
Рыжеватый полицейский захохотал. Его товарищ подумал-подумал и засмеялся тоже. Даже Леслав, и тот ухмыльнулся.
– Не е…ут, а стреляют, – утирая пальцем слезу из глаза повторил режыватый. – Ох, уморил, ромалэ!
– Так. Теперь, предлагаю поговорить, – сказал Андрей и, кивнув Симаю, засунул пистолет сзади за пояс, спрятав его под пальто. – Но предупреждаю сразу, разговор будет долгий.
– У меня нет времени на разговоры, – покачал головой Леслав. – Тем паче долгие.
– Леслав, – сказал я. – Время придется найти. Дело очень серьезное, можешь мне поверить. Но и это еще не все. Я спешил к тебе сообщить об убийстве.
– Час от часу не легче. Где, кого, когда?
Я коротко рассказал.
– И как ты там оказался? – нахмурился Леслав.
– В гости зашел.
– В начале десятого утра?
– Мне была нужна справка.
– Архивариус, – повторил сыщик. – Зачем убивать архивариуса? Старого человека?
– Ты меня спрашиваешь?
– А кого еще?
– У меня есть предположение, – сказал я. – Но это, опять же, длинный разговор.
Яруч сдержанно вздохнул.
– Ладно, пошли. Петро, – обратился он к рыжеватому полицейскому. – Беги в часть, бери фотографа и дуйте с ним на Еврейскую. Мы будем там.
Когда было осмотрено место происшествия, сделаны фотографические снимки, увезли труп архивариуса, опросили соседей, время приблизилось к обеду.
– По закону, я обязан допросить тебя в сыскном отделении как свидетеля, – обратился ко мне Леслав. – Но почему-то мне кажется, что в данном случае закон лучше слегка пододвинуть, чтобы не мешал. Там слишком много ушей.
– Ты великий сыщик, Леслав, – сказал я. – Всегда поражался твоей интуиции.
– А ты – низкий льстец. Так что?
– Можно бы ко мне. Но боюсь, как бы курьер из редакции нам не помешал. Как тот закон.
– Так ты еще не был в редакции?! – изумился Яруч.
– И пока не собираюсь.
– Считай, заинтриговал. Чтобы репортер Ярослав Дрошкевич, знаменитый Ярек Д. отказался от сенсации… Что случилось?
Я молчал, подбирая слова.
– Паника, – сказал Андрей (все это время он и Симай были с нами, тихо просидели на кухне, давши слово, что ничем не помешают расследованию, и сдержали его). – Ярек боится, что в городе начнется паника.
– Это так? – Яруч не спускал с меня глаз.
– Да, – признался я. – Сам себя не узнаю, Леслав. Но я действительно боюсь, что начнется паника, если опубликовать все, что мне известно. Но еще больше я боюсь, что меня сочтут варьятом* и упекут в клинику для душевнобольных.
* Wariat ( варьят) в переводе с польского – сумасшедший, (прим. авт.)
– Моб твою ять! – сказал сыщик с чувством. – Вижу, что нам действительно надо поговорить.
– А заодно и пообедать! – обрадовался цыган Симай и подмигнул. – На голодное-то брюхо и ухо глухо, и уста – немота.
– Круто, – уважительно заметил Андрей. – Сам придумал?
– Народ русский, – важно сказал цыган и тут же не выдержал, прыснул.
– Что – круто? – не понял Яруч.
– Не обращайте внимания, – сказал Андрей. – Это сленг.
– ?
– Ну, жаргон.
– Не слыхал такого. Ладно. Пошли в «Разбойник и пес». Там нам точно никто не помешает. Ни поговорить, ни поесть.
– Согласен, – сказал я. – Пошли.
– Только, чур, платите вы, – сказал Андрей. – Мы – гости. К тому же денег у нас все равно нет.
По легенде – вполне подтвержденной документально, – кнайпа «Разбойник и пес» была старейшим питейным заведением в городе. То есть не только питейным, разумеется. Здесь еще и кормили. Причем вкусно и относительно дешево. Заведение располагалось на улице Братьев Гайдамаков, в доме, подвал и фундамент которого были построены в пятнадцатом веке, нижний этаж – в начале шестнадцатого, а второй и верхний третий – в середине восемнадцатого. Подобное можно было наблюдать в Княжече сплошь и рядом. Ибо город неоднократно становился ареной боевых действий, переходил из рук в руки, горел и отстраивался вновь. Но, в отличие от городов той же Центральной России, каменные строения здесь чуть ли не с самого основания Княжеча превалировали над деревянными (в округе хватало кирпичной глины и природного строительного камня), а посему даже после пожаров и разрушений горожане часто строили новые здания на старых каменных фундаментах и не валили специально то, что продолжало крепко стоять. Те же первые этажи. Собственно, редкостью как раз было отыскать в исторической части города дом, построенный, что называется, за один присест от фундамента и до крыши.
Так вот, хозяин «Разбойника и пса» – старый Болеслав Ус, утверждал, что его далекие предки открыли харчевню непосредственно в первое десятилетие после основания города. И уже в те времена оно называлось так же.
– Располагалось, конечно, не здесь, – говорил он степенно всякому, желающему слушать, поглаживая длинные, густые и сивые усы.
– А где? – спрашивали его те, кто или
