ни разу не слышал этого рассказа (таких было мало) или те, кто хотел сделать ему приятное.
– Там, – Ус небрежно махал толстой рукой на северо-восток, – под Княжьей горой, где раньше был Старый Рынок. А здесь, на Братьев Гайдамаков, мы недавно. Еще и пятисот лет не прошло!
И хохотал густым басом.
По его же рассказам, заведение всегда специализировалось на обслуживании специфических клиентов. Здесь любили пропустить кружку-другую свежего пенного пива или чего покрепче городские стражники (позже – полицейские), профессиональные игроки, авантюристы, дорогие и не очень шлюхи и, как ни странно, художники. Люди, мало совместимые друг с другом в обычной городской жизни, за дубовыми столами и под закопченными сводами подвального зала «Разбойника и пса» каким-то непостижимым образом находили общий язык и сосуществовали вполне мирно. Это была особая территория. Территория перемирия и согласия. Здесь отыскивалось место каждому – будь ты обычный стражник-патрульный, удачливый продавец поддельных хоросанских ковров, битый в кровь карточный шулер или гениальный художник в запое.
Пожалуй, это было самое свободное место в Княжече. Если понимать под свободой отсутствие необходимости притворятся не тем, кто ты есть на самом деле, и одновременно ощущать себя в безопасности. Пусть не полной, всего лишь до закрытия, но все-таки. По старой негласной традиции в «Разбойнике и псе» никого не арестовывали. Если полиция натыкалась здесь на человека, подозреваемого в совершении кражи или мошенничестве, она ждала, пока тот покинет гостеприимные своды, и уж потом действовала. Последнее не относилось к убийцам, но те и не появлялись в «Разбойнике и псе». Во всяком случае, как правило.
Мы спустились по каменным ступеням в подвальный зал и сразу вслед за Яручем, который был здесь завсегдатаем, направились к дальней северо-восточной стене, у которой были устроены отдельные кабинки для тех, кто по тем или иным причинам хотел отгородиться от чужих взглядов.
Свет сюда попадал из маленьких арочных окошек под самым потолком. Но его не хватало даже днем, а посему в зале по стенам горели электрические лампы под белыми фарфоровыми колпаками.
– Ого, – вырвалось у Андрея. – Да здесь электричество!
– Да, – подтвердил я. – Хозяин старается идти в ногу со временем.
И, не удержавшись, спросил:
– А в вашем Княжече «Разбойник и пес» есть?
Мы как раз усаживались за стол. Андрей и цыган Симай переглянулись.
– Есть, – ответил Симай. – Но говорят, что его долго не было и возродили только недавно.
– Это вы, о чем? – немедленно поинтересовался Леслав.
– Видишь ли, Леслав, – я решил не ходить вокруг да около, а сразу брать быка за рога. – Вот эти двое, сидящие перед тобой, из будущего. В прямом смысле слова.
Если бы молчание ведущего агента сыскного отделения городской полиции города Княжеча Леслава Яруча можно было записать словами, вышел бы целый рассказ. Короткий, но емкий.
– Он говорит правду, – сказал Андрей. – Давай закажем, и я докажу.
Мы заказали пиво и традиционные здесь сосиски с капустой. Когда половой отошел, Андрей полез под пальто и выложил на стол три предмета: чудной формы пистолет, карманный телефон с экраном, музыкой, цветными фотографиями и много чем еще и тонкую красно-коричневую книжицу. Сверху на обложке книжицы золотом было написано «Российская Федерация». Ниже располагался герб Российской Империи – двуглавый орел с коронами на головах, и скипетром и державой в когтистых лапах. И в самом низу – слово «паспорт».Затем он взял пистолет в руки, вытащил из его рукояти магазин с патронами и снова положил оружие на стол.
– На всякий случай, – пояснил. – Чтобы при осмотре случайно не выстрелил.
– Это правильно, – одобрил Леслав. И взял в руки красно-коричневую книжицу.
– Сразу видно коллегу, – усмехнулся Андрей. – Первым делом – документы. Правильно, я бы тоже так поступил.
По кружке не хватило. К тому времени, как оба наши рассказа – мой и Андрея с Симаем – подошли к концу, мы осушили еще по одной. Ну и сосиски с капустой оказались хороши и были употреблены по назначению. Порции в «Разбойнике и псе» солидные, мужские, я бы сказал, порции, так что наелись все.
– Ну хорошо, – сказал Леслав, наконец. – Допустим, я вам верю. То, что вы рассказываете, не лезет ни в какие ворота и больше похоже на бред человека в белой горячке. Но – допустим. Что вы предлагаете?
– Мы? – удивился я.
– Вы, – подтвердил Леслав. – Насколько я понимаю, у вас на сегодняшний день информации больше. Вам и предлагать.
– Информации у нас у всех – кот наплакал, – сказал Андрей. – Возможно, она найдется в городском архиве. То, о чем упоминал убитый архивариус. Как бишь его…
– Иосиф Казимирович Белецкий, – подсказал я.
– Да, – кивнул Андрей. – Сдается мне, его из-за этой информации и пришили. Как думаешь, Леслав?
– Похоже, – согласился городской сыщик. Я заметил, что они с Андреем как-то удивительно быстро нашли общий язык и сразу же, с первых минут общения, перешли на «ты».
– Причем, убили его не вампиры, – сказал Симай. – Иначе я бы учуял.
– Как хотите, а в вампиров мне поверить трудно, – сказал Леслав. – Все понимаю, и трупы видел, и вас услышал, а все равно… Как будто все это не на самом деле, а я участвую в какой-то театральной постановке. Причем дешевой.
– Вампиры существуют, – сказал цыган. – Я сам, можно сказать, наполовину вампир.
– Ну да, – ухмыльнулся Леслав Яруч. – А я – домовой. И заодно тайный миллионер, который занимается сыском исключительно из любви к искусству.
– Зря смеешься, коллега, – ровным голосом произнес Андрей. – Наш друг Симай – кэрдо мулеса, что в переводе означает «рожденный мертвецом». Его мать – таборная цыганка. А отец – варколак, цыганский вампир, которому вынули кишки, отрубили голову, проткнули желудок железной иглой, вогнали в сердце осиновый кол, сожгли, развеяли пепел по ветру и тем успокоили навеки. Во времена царя-батюшки, а также Императора всея Руси Петра свет Алексеевича Симай Удача был лучшим охотником на нечистую силу во всей Москве и Московской губернии. Да и в России ему было мало равных. А уж сейчас и подавно. Я ничего не забыл, друг? – посмотрел он на Симая.
– Все точно, братское сердце, – важно кивнул тот. – Спасибо, что помнишь.
