поиски своих соклановцев. Всё-таки по воздуху расстояния преодолевались гораздо большие, чем по земле. И всё равно этого не хватало. Приносили всё больше тел. Я просто уже не могла их видеть.
Перед рассветом амори Муар спустилась ко мне с подносом в руках и заставила поесть. Я тщательно жевала безвкусное мясо. Руки чуть подрагивали от перенапряжения. Амори наблюдала молча, но, в конце концов, не выдержала:
— Ты не можешь спасти всех! Остановись. Ты просто угробишь себя.
— А разве не этого вы все хотели? — непроизвольно слетело с моих губ. — Нет выбраковки — нет проблемы. А тут ещё и героически сдохну.
— Ты вроде не дура, не заставляй менять мнение этот счёт, — припечатала Муар. — Ты за неделю сделала больше, чем две твои сестры за последние пятнадцать циклов вместе взятые. Если боишься не пройти обряд Единения, то забудь. Марук побеспокоился на этот случай. Ты не станешь изгнанницей. Только не после того, что сделала для двух кланов.
— И за кого из Орласов собрались меня выдать? Или там любой согласен? Хотя… — я запнулась, вспоминая последнюю фразу Ора, — они ведь были согласны на любые условия. Терпеть выбраковку не такая уж большая цена ради будущего клана.
Я оставила в сторону поднос, стараясь не звякнуть посудой. Умом я понимала практичность и изящность решения проблемы, вот только на душе было горько. Пешка. Просто пешка, которую всучат без права выбора кому-то из Орласов. А Ягеры тоже молодцы, загребать жар чужими руками, при этом оставаясь белыми и пушистыми. И из клана убрали проблему и вроде как родную кровь не бросили на произвол судьбы. Наверно, сама Рогнеда была бы счастлива такой перспективе, только не я.
— Не говори глупостей. Орласы тебя на руках готовы носить. Они считают, что духи предков отметили тебя взором целителя. Заполучить такую амори в клан — мечта любого правителя. Так что если ты не обернешься, то Орласы — наша страховка. Если Единение пройдёт успешно, то у тебя будет такая же возможность, как и у остальных айше рода. Выберешь себе мужа или партнёра по нраву. Никто ни к чему тебя не принудит. Орласы не будут иметь привилегий. Так что, поверь мне, Ордун, если выжил, будет просто мечтать, чтобы ты не прошла Единение.
— Никого из Орласов ещё не нашли? — решила я сменить тему своего туманного будущего.
— Нет, — амори печально качала головой. — Зная этих упрямцев, они оставались в гнезде до конца, и если улетели, то последними.
— Капитан покидает тонущий корабль последним, — пробормотала я себе под нос. — Ничего удивительного. Понятие чести у всех воинов одинаковые во все времена.
— Что? — переспросила растеряно Муар.
Но я уже отмахнулась.
— Выходит, этот белобрысый хлыщ в темнице — единственный Орлас? И это такому в руки власть отдавать? Проще удавить по-тихому.
Амори хохотнула неприкрыто.
— А ты у нас оказывается кровожадная, малышка! Но нет, власти ему не видать, как собственных ушей. Тотем никогда не признает такую тварь амори, в каком бы родстве с правящей семьёй он не находился. Скорее, поменяет линию крови, чем загубит весь клан.
— Это хорошо, а то у нас знакомство не заладилось, — меня аж передернуло от перспективы такого муженька. — Не уверена, что он пережил бы первую брачную ночь.
— Подумаешь, — хохотнула Муар, — у твоей прабабки вон трое партнеров первую совместную ночь не пережили. Так что списали бы всё на змеиную наследственность и за всеми подробностями к Эфе отправили! Поверь мне, самоубийц не нашлось бы.
Услышав про аспид, я вспомнила, что хотела спросить у амори.
— А есть какая-то система общения между кланами на случай войны или природной катастрофы, чтобы можно было позвать на помощь? Как наша требна, но на уровне Мортены?
— Ты хочешь позвать на помощь? — брови амори взлетели в удивлении. — Но это же проявление слабости.
Я выругалась. Видимо, как-то незнакомо, ибо брови Муар поднялись ещё выше, чем были до этого. Пришлось объяснять свою мысль.
— Через мои руки прошло около тысячи детей, взрослых не считала. Значит, ещё полтысячи где-то навернулись с небес на землю. Если наши за сутки их не нашли, значит, они ещё дальше. Через сутки пути начинается пустыня. Если предположить, что часть аэров разбилась в песках, мы до них не доберёмся. Шансов выжить у них нет. А если хотя бы пустыню возьмут на себя аспиды, то у детей будет шанс. Я осознаю, что все мои предположения — это сплошные «если», но если есть шанс договориться на родственных началах с прабабкой аспидой, я бы хотела попробовать это сделать. если — Через мои руки прошло около тысячи детей, взрослых не считала. Значит, ещё полтысячи где-то навернулись с небес на землю. Если наши за сутки их не нашли, значит, они ещё дальше. Через сутки пути начинается пустыня. Если предположить, что часть аэров разбилась в песках, мы до них не доберёмся. Шансов выжить у них нет. А если хотя бы пустыню возьмут на себя аспиды, то у детей будет шанс. Я осознаю, что все мои предположения — это сплошные «если», но если есть шанс договориться на родственных началах с прабабкой аспидой, я бы хотела попробовать это сделать.
Муар хмурилась, размышляя над услышанным. Здравое зерно в размышлениях внучки присутствовало. Останавливало только одно, пришлось честно озвучить сомнения:
— Твоя бабка шестьдесят пять циклов игнорировала наш клан после смерти матери Дары. Она винила во всём Марука и лишь пол цикла назад прислала приглашение в гости для всех девиц аспидовой крови. Она не станет разговаривать ни с кем из Ягеров.
— Ну, значит, с ней поговорю я.
* * *
Прошло два дня с того момента, как айше клана ягуаров вернулись едва живыми из лабиринта. Отношение к ним со стороны пустынниц изменилось кардинально. Более не было насмешек и придирок. К тренировкам айше смогли приступить едва покинули зал регенерации и больше их не пропускали. Однажды Дара поинтересовалась у пепельноволосой аспиды, которая взяла их под своё покровительство, почему они не помнят ничего из прохождения лабиринта.
Ответ был прост. Самое поганое для воина — страх. Поселившись в душе, он исподволь точит уверенность в своих силах. Страх, помноженный на боль, ломает, заставляет осторожничать и, в конце концов, приводит к поражению.
На резонный вопрос, а как же тогда учиться на
