мне так глубоко симпатична? Напоминает о доме, о семье.
— Неудивительно, после такого-то всплеска магии. Наверняка хочется покричать и еще что-нибудь разбить, — откликнулся Лайтвуд. — Ты в самом деле разнесла в щепки скамейку, дочь?
— Я…
— Горжусь. Пойдем покажешь.
— Райан Лайтвуд! Мы не договорили!
— Матушка, любой разговор с тобой — праздник для меня. Продолжим за ужином? Уверен, Медея будет рада присоединиться и тоже поговорить с тобой.
Разумеется!
Опять же, глаз Ребекки требовал моего пристального внимания.
А то вдруг она забудет, что должна чувствовать себя неважно.
Стоит напомнить.
Лайтвуд и Лили, которую он обнимал за плечи, вышли из гостиной, вслед за ними — Ребекка. Увидев меня, она замерла.
— Вы подслушивали, юная леди!
— Разумеется. Я думала, если вы не захотите, чтобы я подслушивала, вы будете говорить потише, — уважительно наклонив голову, произнесла я и направилась к выходу из особняка.
За спиной я услышала, как хмыкнул Лайтвуд и возмущенной змеей зашипела Ребекка.
Мы вышли в сад, тут же подбежавший к Лайтвуду Бенджамин увел его смотреть скамейку, которую разнесла Лили.
А ведь на месте этой скамейке мог бы быть мой братец… и будет! Если все сложится удачно.
Я стояла на крыльце и обдумывала свое будущее. План у меня был — грандиозный. И соседа проклясть, и самой не попасться, как сказал бы дедушка. То есть, и братцу отомстить, и от жениха избавиться.
Только бы все вышло!
Калитка скрипнула: домой наконец-то вернулся блудный Сэмюэль. Встрепанный, усталый, но довольный. К нему тут же бросился Бенджамин, и я скрестила руки, слушая, как мальчик в который раз рассказывает про многострадальную скамейку.
— Мечтаете о свадьбе, мисс Медея? — спросил Лайтвуд, который умудрился подкрасться незаметно.
Это ко мне!
Я сглотнула, пытаясь унять колотящееся сердце.
Только бы не покраснеть!
Сейчас, когда Лайтвуд подходил близко, я никак не могла не думать о том, как он пахнет, как ощущается его тело, как он целует.
От этих мыслей становилось слишком жарко, слишком странно, слишком… сложно.
Хотелось бы их отбросить, но не выходило.
Я всегда была не в ладах со страстью.
Это мои мама и братец обращались с ней легко, как жонглеры с горящими факелами.
Я, напротив, всеми силами старалась ее избегать. До некоторых пор мне это успешно удавалось. А сейчас… ничего. Битва проиграна, но война все еще идет. Я возьму реванш.
Нужно всего лишь плыть по течению.
— О похоронах.
— Моих? Я тронут.
— Скажите, Лайтвуд, — обернулась я к нему, — а вы хорошо подумали?
— О похоронах?
— О свадьбе, — я шагнула к нему ближе. — Если все будет так, как вы хотите, то я стану частью вашей семьи. Навсегда.
Медленно выговаривая каждое слово, я все ближе подходила к Лайтвуду и остановилась, только когда мы оказались на расстоянии нескольких дюймов, так что я могла бы сосчитать ресницы на его веках, если бы подобная глупость пришла мне в голову.
— Дайте подумать, — почесал подбородок Лайтвуд, — вы моя невеста всего несколько дней. Бенджамин вас обожает…
— К слову, с чего бы? Я, безусловно, обворожительна, но с чего бы Бенджамину быть от меня в восторге заранее?
Лайтвуд поднял бровь.
— Возможно, я слишком детально рассказал ему, каким интересным вещам сможет научить его мачеха и как необычно будет иметь в этой роли именно темную. Как видите, не соврал. Так вот, Бенджамин счастлив, Лили — не только повысила на меня голос впервые в жизни, но и наконец-то позволила себе колдовать.
— Вы знаете, что она влюблена?
— Что? — воскликнул Лайтвуд. — Она еще ребенок!
— Вам ли не знать, лорд Лайтвуд, что для любви нет преград?
Это светлые так говорили, не я.
У меня бы язык не повернулся так откровенно врать, хоть я и темная.
Лайтвуд сжал зубы.
— В кого?
А вот об этом говорить пока рано.
Пусть будет сюрприз!
— Не знаю, — дернула я плечом. — Лили хранит свой секрет.
Лайтвуд дернул головой.
— И когда же мне ждать сватов?
Я вдохнула и выдохнула.
Очень важный момент!
Нужно правильно преподнести информацию.
Подготовить почву.
— О, боюсь, никогда, — делано безразлично вздохнула я. — Вам ли, светлым, не знать, что любовь не всегда взаимна? А девушка, как бы ни была прекрасна, не всегда может привлечь мужчину, у которого “в реке еще столько рыбы”.
Мы одновременно посмотрели на Лили.
— Что?!
— Я говорю только о том, что узнала, — развела руками я. — Странно, что вы об этом не слышали. Лили ведь ваша дочь.
— Ни служанки, ни наставницы не говорили мне о том, что он проводит время с мужчиной, — медленно проговорил Лайтвуд.
Еще бы.
Мой братик не промах.
У него не только природный талант к интрижкам, но и опыт богатый.
— Ее мать погибла, когда Лили была ребенком, — тихо проговорил Лайтвуд. — Некому было рассказать ей о том, о чем может рассказать только одна женщина — другой. Я думал, что смогу ее защитить. — Он замолчал, а потом отрезал: — Узнаю, что этот “рыбак” ее хоть пальцем тронул — в порошок сотру.
М-м-м… Неужели этот светлый собрался бороться за справедливость?
Презабавно получится!
Я посмотрела на Лайтвуда, потом — на Лили, которая громко смеялась над чем-то, что сказал Бенджамин.
— Как бы то ни было, я давно не видел Лили такой веселой, — уронил Лайтвуд, а затем обернулся ко мне: — И это ваша заслуга. Так вот. Учитывая все это — вы все еще думаете, что я сделал неправильный выбор, назвав вас своей невестой?
Проклятье!
Это все — совпадения.
Злой рок, посланный Проклятым!
— Ребекка меня терпеть не может, — произнесла я, снова возблагодарив Проклятого за существование этой чудесной женщины.
— О, эта участь постигла бы любую невесту. Разве только никому другому ее неприязнь не доставляла бы такой радости, как вам. Как вы видите, и здесь все получилось как нельзя лучше.
— Сэмми меня боится! — привела я еще один аргумент.
— Ему полезно встретиться лицом к лицу со своими страхами, как никак, он будущий Верховный светлых. Так вот, поговорим о вас, мисс Медея?
— Обо мне?
— Признаться, я уже который день ломаю голову над достойным вашего внимания подарком к свадьбе.
— Прах Алмаза Смерти будет кстати. Раз уж вы спросили. Иначе — имеет ли смысл наша помолвка, лорд Лайтвуд?
Усмехнувшись, я спустилась с крыльца и зашагала к калитке.
Алмаз Смерти был легендарным артефактом темных, который дарил своему обладателю мудрость и способности к предвидению. Разумеется, владельца артефакта ждали безумие и гибель — уж слишком силен был Алмаз Смерти, слишком разрушительна ясность, которую он дарил. Бремя правды вообще мало кто может выдержать, а уж бремя абсолютной истины… В общем, это был темный артефакт — и этом все сказано. Алмаз Смерти был уничтожен
