веке.
10
Покоя нет, но есть лапша.
Приходит день – голодный зверь.
Он лапой открывает дверь
И ест лапшу, людей смеша.
Рыбак в реке поймал ерша.
Но ты не верь себе, не верь —
Ты поезжай в Торжок и в Тверь,
Пусть поболит твоя душа.
Снесли сарай, снесли собор,
Преодолев зимы суровость,
Воздвигли временный забор.
И вдруг весна – какая новость!
Весна – сосулька, всякий вздор,
Грачей и галок бестолковость!
11
Пересохший сухарь он грызет в январе,
В феврале он друзей принимает в халате.
Подарите ему телогрейку на вате,
А потом покажите его детворе.
Черный город недолго белел на горе,
Обнищавший должник не мечтал о расплате,
Неуместная жалость рождалась в солдате,
Непонятный озноб возникал на жаре.
Было сухо и пыльно, но ждали дождя,
Петухи на дороге готовились к драке.
Представление начали чуть погодя.
Прискакали кентавры, сбежались собаки.
Не хватало доски, не хватало гвоздя,
Что-то длинное долгю светилось во мраке.
12
Смешно быть битым, лучше быть забытым.
Томит безденежье, смущает бездорожье.
Опасно Зевсу строить злые рожи,
Полезно стать хорошим следопытом.
Не приставайте к неопрятным и небритым.
Большие яблоки пресны и толстокожи,
Слепые кролики на зрячих непохожи,
Гордится прачка новеньким корытом.
Врачам досадно, что никто не болен.
Как прихотливы очертанья рек!
Как темен лес! И как просторно в поле!
Влюбиться на год, поглупеть навек,
Кому тут тесно? Кто тут недоволен?
Кто тут шевелится? Ни зверь, ни человек.
13
Закрылась дверь, захлопнулись ворота,
Распалась цепь, рассыпалась звезда.
Ушли последние ночные поезда.
Над головою пролетело что-то.
Звучала некая неведомая нота,
За утешенье полагалась мзда,
Часы спешили – опасались опоздать,
И продолжалась тяжкая работа.
По лестнице спускался умный пес,
Мы уступили умнице дорогу.
В постройке пчел заметен перекос.
В апреле снег растаял понемногу.
Автобус оказался без колес,
Все утряслось, однако, слава богу.
14
Не ломайте кусты, не топчите газоны,
Берегите обои, цените паркет.
Оптимисту на почте вручили пакет,
Пессимист возмутился, и это резонно.
По Европе когда-то бродили бизоны,
Чуть попозже в Европе играли в крокет.
Кроманьонцев в Европе давно уже нет,
И любой европеец одет по сезону.
В Туле пьянствуют, в Хьюстоне пьют пепси-колу,
Постаревшая щука щадит карасей,
Одичавшие дети разрушили школу.
Вот большие качели, а вот карусель,
Вот билет на решающий матч по футболу
И Венера Веласкеса в полной красе.
15
Искал копейку – потерял червонец,
Просил теленка – получил коня.
Скворцы с утра приметили меня,
Но я свой ужин уступил вороне.
Иван Четвертый не дремал на троне.
Шли годы, шли сраженья, шла резня,
Цыганки шли, монистами звеня,
Встречающие ждали на перроне.
Чрезмерно молодого ждала кара,
Чрезмерно старый побежал в буфет,
Чрезмерно голый стал багровым от загара.
Сенека облачился в галифе.
Во рту Лукреция гаванская сигара,
Он приглашен на аутодафе.
16
Вокруг все падают, а ты уже упал,
Кругом все бегают, а ты стоишь на месте.
Презрительность заметна в каждом жесте,
Полуразрушен недостроенный квартал.
Ты грандиозен, ты ничтожно мал,
В твоей руке кусочек ржавой жести.
Но погоди, пройдет еще лет двести,
И ты польстишься на другой металл.
А кто-то гибнет раннею весной
Среди цветущих вишен и черешен,
А кто-то ищет шишку под сосной.
В глухой стене образовались бреши.
Семнадцать трезвых, сто один больной,
Сто сорок восемь странно подобревших.
17
Люблю я жителей нездешних островов.
Дымятся трубы, дремлют пауки,
Стреляют в воздух нерадивые стрелки.
Пришедший слева важен и суров.
Люблю я зябликов, тюленей и коров.
Границы смысла непомерно широки,
Но драчуны не разжимают кулаки.
Приплывший справа явно нездоров.
Зверь опечален, птица озабочена,
Немногословен самурай Басё,
В румяном яблоке таится червоточина.
О, бедный Рим! Куда тебя несет?
Все призрачно, прозрачно и непрочно,
Но бесконечно, кажется, не все.
18
Небезопасно быть бычком без стада,
Неосторожно быть смычком без скрипки.
Не улыбайтесь! К дьяволу улыбки!
О, господи, зачем все это надо?
За подвиги положена награда,
Но неизбежны гневные филиппики.
Моря глубоки, а болота зыбки,
Не все войска готовы для парада.
Славнейший из великих чудаков
Не растерялся, взял чужой портфель
Сказал – простите, да и был таков.
В ручье металась обреченная форель,
Блестели пуговицы бравых моряков,
Рояль забыли – слушали свирель.
19
Ты помнишь ту речку с кровавой водой?
Ты видел ножны Бонапартовой шпаги?
Ты полон сомнений, ты полон тревоги,
Ты слышал, как ночью кричит козодой.
Ты помнишь тот запах? Ведь пахло бедой,
И греки с трудом пробирались в варяги.
Ограбили щедрых, но были и скряги,
Наездник был черен, а конь был гнедой.
Исчезли шумеры, и нет могикан,
Но живы китайцы, калмыки, армяне.
Ты спишь, а вдали громыхает вулкан —
Рождается остров в пустом океане.
Ты ждал и дождался – стальной великан
Играет чарльстон на гигантском органе.
20
Принцесса вертится – мешает спать горошина,
Гиганты вечно ссорятся с богами,
Озера издревле враждуют с берегами,
Лицо контуженого страшно перекошено.
Вот бывший бог. Пальто его поношено,
Он ходит боком робкими шагами,
Он любит выпить с верными врагами,
Он всем пресыщен, все им позаброшено.
И далее: безрукий ловит птиц,
А беззалаберный готовит скромный ужин.
Все ограничено, но счасью нет границ.
Июль прекрасен, август будет хуже.
В осенней книге тысячи страниц,
И поводырь слепцу уже не нужен.
21
Три камушка, засушенный цветок,
«Роллс-Ройс», «фиат», старинная карета,
Два бутерброда, медная монета,
Бутылка пива, клетчатый платок.
Стучит за стенкой чей-то молоток,
Фемида спит, а в отдаленье где-то
Летит новорожденная комета.
Глоток печали, радости горток.
Что там бормочут дряхлые сивиллы?
Кто крикнул – грязь? Повсюду чистота.
Займемся главным, мелочи постылы.
Дракон когтист, чешуйчат и хвостат,
Шмели крылаты, барсуки бескрылы.
Предлога нет, попляшем просто так.
22
Не обижайтесь на фамильные портреты,
Не уповайте на лимонный сок.
Мы ненадолго, нам дадут пинок,
А нам нужны полезные советы.
Псалмы забыты, а частушки спеты,
За дверью тявкает двухмесячный щенок,
Ворота в
