известное из таких изображений — «Колдун» из пещеры Трех Братьев, таинственная, сложная фигура, объединяющая в себе различные мужские символы. У этой фигуры имеются рога оленя, глаза совы, хвост дикой лошади или волка, борода и пенис человека и лапы льва. Еще один знаменитый рельеф, изображающий шамана, в том же самом пещерном комплексе — это «Владыка зверей», который правит Землями Удачной Охоты, изобилующими удивительными животными. Также широко известной является сцена охоты на стене пещеры Ляско. Здесь изображены раненый бизон и лежащая фигура шамана с пенисом в состоянии эрекции. Грот под названием Ла-Габиллу скрывает рельефное изображение фигуры шамана в движении, археологи называют его «танцором». Вдобавок на глиняном полу одной из пещер исследователи обнаружили отпечатки ног, расположенные по кругу. Это наводит на мысль, что ее обитатели исполняли танцы вроде тех, что по сей день исполняются во многих туземных культурах для вызова трансовых состояний[25].
Подобные многократно повторяемые мнения выглядят столь убедительно, что кажутся научными фактами, хотя таковыми вовсе не являются. Серьезные исследователи шаманизма все же рассматривают проблему его происхождения, не смешивая его с другими религиями, а исходя из его собственных особенностей. Тем не менее даже среди бесспорных знатоков религий и опытных исследователей шаманизма концепция его раннего появления все же превалирует. Так, советский и российский этнограф Севьян Израилевич Вайнштейн (1926–2008) считал, что «шаманство (шаманизм) — одна из наиболее ранних форм религии, возникшая, по всей вероятности, еще в каменном веке в безгосударственных обществах, хозяйство которых базировалось на охоте»[26]. Аналогично Владимир Николаевич Басилов полагал, что «шаманство возникло, вероятно, в каменном веке (быть может, в палеолите) и было известно всем народам на ранних этапах их истории»[27], объясняя это тем, что шаманство — религия охотников и скотоводов, следовательно, «исторически шаманство должно было сформироваться и пережить свой расцвет еще до неолита»[28].
Известный французский религиовед Мирча Элиаде избегает точных датировок. В целом признавая значительное влияние буддизма в становлении шаманской традиции, он считает, что ряд компонентов шаманизма появился значительно раньше. Опираясь на труды Х. Кирхнера и К. Нарра — сторонников раннего (палеолитического) происхождения шаманизма, он также не отрицает, что существовали «шаманские элементы в религии охотников времен палеолита»[29].
Советский этнограф Сергей Александрович Токарев (1899–1985) и С. М. Широкогоров — наиболее яркие представители противоположного мнения. Токарев, исходя из собственных классификационных построений ранних форм религий, считал, что шаманизм мог появиться только на определенном этапе развития человеческого общества, «условно говоря, на низшей, средней и высшей стадии варварства» и разложения первобытно-родовой общины[30]. Широкогоров высказал предположение о том, что шаманизм у тунгусов возник только в эпоху раннего Средневековья, и появление его он связывает с распространением ламаизма и буддизма на север — в Сибирь.
Возможности и источники
Приведенные мнения (а при желании их число можно множить) при всей разнице подходов все же не историчны. Их авторы намеренно избегают точной датировки и хронологии, в лучшем случае указывая большой период. Это совершенно естественно, поскольку речь идет о бесписьменных народах и не существует прямых исторических источников. Датировать появление шаманизма столь же точно, как зарождение христианства или ислама, невозможно. Более продуктивный метод, который и используют большинство исследователей, — привязка к уровню социальной организации или хозяйственно-культурному типу. В то же время, говоря о происхождении такого сложного явления, необходимо учитывать множество факторов, и самое главное — определить, что именно мы пытаемся датировать: шаманизм у конкретного народа (круга народов) или мировое явление, состоящее из множества социальных и ментальных напластований.
Если говорить о шаманизме в широком смысле, то судить о сколько-нибудь точных датах или этапах его возникновения бесперспективно, поскольку нет четких критериев, по которым можно было бы проводить датирование. Появление отдельных элементов того, что можно отнести к шаманизму, слишком растянуто во времени, к тому же во многих случаях в разных регионах они могли возникать конвергентно и параллельно. Так, трехчленная мифологическая картина мира сложилась, скорее всего, еще в верхнем палеолите, техники измененного состояния сознания как явление психическое родились вместе с человеком, и практически сразу их стали использовать в религиозной (магической) практике. Другие крайне важные элементы шаманизма: идея посредничества и избранничества, шаманская атрибутика и специальные техники контролируемого транса, устойчивый обряд, представления о сложности космического устройства и возможности шамана путешествовать между мирами, а также специальные атрибуты для этого — появились значительно позже. При этом в разных регионах сформировались своеобразные сочетания этих элементов.
Если же говорить о шаманизме в узком смысле — как о религии определенного региона, которой присущи все основные элементы и характеристики, описанные в предыдущих главах, датировки могут быть более определенными, но и в таком случае однозначный ответ вряд ли можно получить, ибо даже у народов Северной Азии шаманизм существенно различается. Вопрос о происхождении шаманизма значительно осложняется тем, что исторические процессы, связанные с формированием сибирских и центральноазиатских этносов и их расселением, до конца неизвестны, точно так же слабо исследованы кросс-культурные связи и взаимовлияния предков этих народов в древности. Можно лишь попытаться наметить некоторые подходы к решению проблемы появления шаманизма в Сибири и Центральной Азии, предложить сугубо предварительную гипотезу.
Прямых свидетельств существования шаманизма в Северной и Центральной Азии, в общем, немного. Достоверные письменные источники указывают на существование шаманизма у тюркоязычных народов Саяно-Алтая только с эпохи раннего Средневековья, но, скорее всего, они говорят об уже сложившейся практике, корни которой нужно искать гораздо раньше. К сожалению, для более ранних этапов истории этих территорий количество письменных источников крайне ограниченно и они так фрагментарны и иносказательны, что нисколько не помогают нам в поисках ответов.
Остаются лишь данные археологии. Если не учитывать сомнительные данные, то есть те, которые можно трактовать многозначно, то их тоже немного. Это в основном шаманские погребения, относящиеся к эпохе Средневековья, которые только подтверждают данные письменных источников. Более ранние свидетельства археологических раскопок: культовые сооружения, богатые погребальные комплексы, непонятные предметы погребального инвентаря, считающиеся культовыми, нестандартные погребения и признаки развитой ритуальной практики, отмечающиеся археологами у местного населения, а также сложные социальные отношения и прогрессивная экономика древних археологических культур могут трактоваться совершенно по-разному. Использовать эти данные для датирования допустимо только в качестве косвенных признаков, но даже эти признаки в Сибири не уводят нас дальше эпохи бронзы. Необычные предметы в погребальном инвентаре, которые можно трактовать как культовые, встречаются уже в эпоху ранней бронзы (III тысячелетие до н. э.), а другие признаки широко распространяются только в период развитой бронзы (с середины II тысячелетия
