этом свой последний шанс искупить вину. И несмотря на всю свою силу, в этом была некая уязвимость, которую он отчаянно пытался скрыть.
Я так и не поняла, чем могу помочь Эдгару. Он сказал многое, но при этом не сказал ничего. Все его слова, хоть и раскрывали боль, скрывали от меня суть проблемы. Я не стала продолжать лезть к нему в душу с расспросами. Возможно, я просто не была готова услышать больше, а может, он не был готов раскрыться.
Несколько минут мы сидели в тишине, каждый погружённый в свои мысли. Наконец, я услышала тихие шаги — к костру подошёл Дойл. Он должен был сменить меня на дежурстве. Я поднялась, чувствуя усталость и тяжесть от разговора, и коротко кивнула ему, передавая пост.
— Тебе нужно отдохнуть, Лиза, — сказал Дойл, его голос был тёплым и заботливым. — Утро будет тяжёлым.
Я кивнула в ответ, понимая, что сон — лучшее, что я могу себе позволить в этой ситуации. Когда я направилась к месту, где мы с Барсиком устроились на ночь, я почувствовала на себе взгляд Эдгара. Он не произнёс ни слова, но его молчаливое присутствие ощущалось как тень, которую невозможно игнорировать.
Лежа на земле, я закрыла глаза и попыталась расслабиться, но мысли всё равно крутились вокруг разговора. Я пыталась понять, что скрывается за его словами, как помочь ему или, по крайней мере, поддержать. Но уставшая и перегруженная мыслями, я постепенно погружалась в сон, оставив все вопросы на утро.
56
Утро наступило неожиданно быстро. Меня разбудил тихий шёпот и шаги вокруг лагеря. Маркус и Гвен уже были на ногах, готовясь к предстоящему дню. Барсик потянулся рядом со мной и тихо мяукнул, напоминая, что пора вставать. Эдгар, как обычно, был собран и готов к дороге, его фигура выделялась на фоне серого неба, и капюшон снова скрывал лицо.
Утро началось с легкого тумана, но к рассвету небо очистилось, и мягкие солнечные лучи пробивались сквозь кроны деревьев. Казалось, природа вокруг оживала после затяжного дождя, и даже воздух был свежим и напоенным ароматом хвои и влажной земли. Это утро, несмотря на усталость и тревогу, казалось легче, чем прошлое.
Раненый солдат, выглядел немного лучше. После ночного отдыха и лечения он смог удержаться в седле самостоятельно, хотя движения его оставались осторожными. Его лицо уже не было таким бледным, и в глазах появилась слабая искра жизненной силы. Эликсиры и перевязки сделали своё дело, или же просто мысль о том, что он ещё жив, давала ему силы.
Гвен помог солдату взобраться на лошадь, проверив, как держатся повязки, и, убедившись, что он в состоянии двигаться дальше, подошёл ко мне.
— Он крепче, чем казался, — сказал Гвен с лёгкой улыбкой. — Если будем осторожны, то без проблем доберемся до лагеря.
Я кивнула, радуясь, что наша помощь оказалась эффективной. Мы оба понимали, что его состояние ещё серьёзное, но каждый пройденный километр приближал его к спасению.
Маркус, закончив последние приготовления, поднял руку, давая знак на выдвижение. Лошади были готовы, и, на удивление, сегодня они выглядели бодрее. Мой чёрный жеребец, выросший рядом с гиблым лесом, не проявлял усталости, его шерсть блестела в первых лучах солнца, и он с нетерпением переступал с ноги на ногу, готовый к пути.
— Погода нам благоволит, — заметил Маркус, проверяя карту и ориентируясь на компас. — Если так пойдёт и дальше, то через три дня будем в лагере на границе. Главное — не сбавлять темп.
Мы двинулись вперёд, оставляя позади временный лагерь. Туман постепенно рассеивался, и солнце поднималось всё выше, озаряя лес мягким светом. Лошади шагали по влажной земле, но она больше не была столь скользкой, и путь давался им легче. Даже раненый солдат смог держаться в седле без посторонней помощи, и это вселяло надежду.
Дорога в этот день казалась менее угрюмой. Лес вокруг больше не выглядел так зловеще, и даже звуки природы стали более привычными, не вызывая прежнего беспокойства. Барсик, сидя у меня за спиной, выглядывал из-за моего плеча, иногда поднимаясь, чтобы осмотреться вокруг. Он был спокоен, и это тоже придавало уверенности.
Прошло несколько часов, и мы сделали короткий привал. Маркус разрешил нам немного отдохнуть, чтобы лошади и раненый смогли набраться сил перед продолжением пути. Мы не стали разводить костёр, солнце уже достаточно пригрело, чтобы чувствовать себя комфортно.
Солдат, хоть и был всё ещё слаб, благодарно принял флягу с водой, предложенную Гвеном, и даже попытался немного поесть. Его движения были медленными, но он справлялся самостоятельно, что было хорошим знаком.
— Ты отлично справляешься, — сказала я ему, присаживаясь рядом. — Ещё немного, и ты будешь в безопасности.
Он посмотрел на меня и слабо улыбнулся, кивнув в ответ. Эта небольшая улыбка дала мне понять, что он не теряет надежды, а это самое важное в таких условиях.
Когда мы снова тронулись в путь, лес постепенно начал менять свой облик. Деревья становились выше и гуще, а подлесок плотнее, но дорога оставалась достаточно проходимой.
Барсик, сидя у меня за спиной на лошади, казался слегка раздражённым. Его обычно спокойное поведение сменилось беспокойством, и я понимала, что ему нелегко молчать, особенно когда рядом происходят столь важные события.
— Что с твоим котом? — спросил Эдгар, заметив, как Барсик ёрзает и тихо мяукает.
— Он просто нервничает, — уклончиво ответила я, погладив Барсика, чтобы его успокоить. — Не привык к таким долгим переходам.
Эдгар только кивнул, но в его глазах промелькнул интерес. Он, казалось, чувствовал, что в этой ситуации есть что-то, о чём я не говорю. Однако дальнейших вопросов не последовало, и он снова погрузился в свои мысли.
Когда мы сделали короткий привал, чтобы лошади и раненый солдат могли отдохнуть, Барсик начал вести себя ещё более странно. Он прыгнул с моей лошади на землю и начал ходить кругами, иногда выглядывая из-за кустов и явно чем-то недовольный.
— Барсик, хватит, — тихо сказала я, присаживаясь рядом с ним. — потерпи еще чуть чуть.
Он взглянул на меня с таким выражением, что я едва не рассмеялась. Казалось, кот был готов вступить в спор, но понимал, что сейчас это невозможно. Его недовольный взгляд, тем не менее, говорил больше, чем любые слова.
Эдгар, который сидел неподалёку, снова бросил на нас взгляд.
— Коты обычно ведут себя спокойно в таких ситуациях. Даже измененные. Он как будто что-то понимает, — задумчиво сказал он.
— Барсик всегда был особенным, — улыбнулась я, стараясь уйти от темы. — Может, это просто его способ справляться
