чтобы люди думали, что ты не можешь победить благодаря собственным заслугам, понимаешь? — закрываю глаза, когда она прикусывает мое горло. — Никто не заслуживает победы больше, чем ты, любовь моя. Убив Дэмиена, ты можешь упустить свой шанс.
— Это единственный способ помешать ему разрушить мою жизнь.
Она понятия не имеет, каков Дэмиен. Его решимость не знает границ.
Этот человек бесчувственный психопат. Безрассудное сочетание.
Стону, когда она облизывает кадык.
— Считай меня сумасшедшей, но если он хочет отомстить, выдвинув свою кандидатуру против тебя, — не препятствуй. Не похоже, что он представляет реальную угрозу. Тебя все любят. Просто позволь ему думать, что он действует тебе на нервы — чего и добивается, — и он уйдет.
— Он может рассказать всем мои секреты, Иден. Я не могу так рисковать.
— Тогда я буду твоими глазами и ушами. Если почувствую, что он снова собирается тебя обмануть, дам тебе знать заранее.
На мгновение замираю и обдумываю сказанное.
Полагаю, если Иден захочет узнать, почему я убил свою семью... и ее мать, этого будет достаточно, чтобы предупредить меня о том, что Дэмиен вот-вот проболтается.
Он, конечно, ублюдок, но он не позволит Иден узнать правду одновременно со всеми остальными. Нет, если он считает ее адвокатом... или любовницей. Он расскажет ей раньше. Наедине.
К счастью, чувства Иден к нему ненастоящие, а меня она любит настолько, что никогда не сможет выдать полиции.
Не с теми узами, что нас связывают.
Она устроит мне разнос, зальется слезами, скажет, что я злобный мудак... а потом предложит сбежать со мной. Как она всегда и хотела.
— У тебя нет возможности связаться со мной.
Если это сработает, нам нужно постоянно поддерживать связь.
Ее лицо искажается: — Ты можешь тайком передать мне телефон на завтрашнем благотворительном завтраке. Подарив, что-нибудь маленькое и незаметное.
— Ты действительно думаешь, что справишься с этим?
Она смотрит мне в глаза: — Абсолютно, — наклоняется ко мне, беря за подбородок. — После всего, что ты для меня сделал, это меньшее, чем могу отплатить.
— Ты понимаешь, что, если облажаешься, все, над чем я работал, будет разрушено. Я буквально доверяю тебе свою чертову жизнь.
— Неужели ты думаешь, что я позволю, чтобы с тобой случилось что-то плохое? Ты любовь всей моей жизни. Я бы не знала, что делать без тебя... Я бы не...
Целую ее слезы: — Я знаю, милая. Знаю, — отстраняюсь и смотрю на нее: — Вот что я тебе скажу. Если ты сделаешь это для меня, то после того, как стану мэром, я избавлюсь от Маргарет навсегда, — целую ее в подбородок, останавливаясь, когда добираюсь до уха. — Буду винить в этом потерю твоей матери. Буду говорить людям, что Маргарет прекрасная женщина, но я просто не готов двигаться дальше, — сжимаю ее грудь. — Но каждую ночь ты будешь лежать в моей постели, помогая справиться с горем.
Люди не подвергнут себя такому риску, если только у них перед носом не будет достаточно хорошей морковки.
И нет ничего, чего бы Иден хотела больше, чем меня.
Ничто не нужно ей больше, чем любовь. И я дам ее в избытке.
Ее улыбка так прекрасна, что в груди все сжимается.
— Ты серьезно?
— Мы снова будем только вдвоем. Только на этот раз я дам тебе все, чего ты заслуживаешь.
Она обвивает руками мою шею: — Я люблю тебя.
— Нам просто нужно пройти через это маленькое препятствие в виде Дэмиена, и мы будем счастливы.
— Я тебя не подведу.
— Знаю, что не подведешь. А пока я свяжусь с шефом Трехо.
Она моргает: — Шефом? Почему?
Ухмыляюсь: — Мы близкие друзья. Я позволю Дэмиену баллотироваться против меня, но в день голосования его посадят в тюрьму, как он того и заслуживает.
— За убийство твоей семьи, — медленно произносит она, как будто ее только что осенило.
Цвет волос ей подходит, потому что соответствует блондинистому мозгу.
Застегиваю рубашку и поправляю галстук.
— Да, — наблюдаю за тем, как она приводит себя в порядок. — Ты уверена, что справишься с этим?
Она поправляет помаду в зеркале.
— Определенно.
Эта суровая внешность снова на месте. Ненавижу это.
— Кстати... твое платье.
Она морщит нос: — А что с ним?
— В нем ты похожа на городскую шлюху.
Его слова — это вода. Не обращай на них внимания.
И действительно, учитывая все остальное, что он со мной сделал, назвать меня шлюхой — самое последнее, что может сделать, чтобы оскорбить меня.
Рассматриваю щеку в зеркале. Она немного покраснела, но это не так уж плохо выглядит.
А вот между ног болит сильнее.
— Я выйду первой, — мне нужно уйти от него, пока не сделала или не сказала какую-нибудь глупость и не выдала себя.
Он целует меня в лоб: — Скоро мы будем вместе, красавица.
— Считаю дни.
Грусть сжимает грудь. Какая-то часть меня искренне сочувствует ему. То, что Каин подвергся насилию, — это не только душераздирающе, но и вполне логично.
Он никогда не снимал рубашку. Никогда не рассказывал о своей семье.
Никому не доверял.
Трудно понять, что злой человек, заплативший кому-то за то, чтобы тот психически испортил меня и сделал полностью зависимой, — это человек, в которого я была влюблена двадцать четыре часа назад.
Это не оправдывает его поведение и уж тем более его поступки, но это... я не знаю. От этого мое сердце болит. Старое, которое он сломал, и новое, более крепкое, которое сейчас создаю.
Никто не должен подвергаться насилию. Особенно со стороны людей, которые должны тебя любить.
И, возможно, в его извращенном сознании нанять кого-то, чтобы промыть мне мозги, было способом удержать рядом, потому что он слишком боялся потерять меня.
Потому что слишком сильно любил. Любовь, которую не знал, как выразить здоровым способом... потому что никто никогда не показывал ему этого.
Качаю головой. Нет. Я не вернусь. Даже не буду думать об этом.
Он ударил меня. Не почти ударил и остановился... а действительно ударил.
А потом развернулся и сделал больно по-другому. Я пыталась сказать, чтобы он успокоился, что он слишком груб, но не могла вымолвить и слова.
Он не дал мне шанса... или выбора.
Он никогда этого не делает.
Выходя за дверь, делаю несколько глубоких вдохов,
