обветренной кожей.
– Здравствуйте. Не подумайте ничего плохого, – говорит он приветливо, – мои мать и брат жили здесь. А это их собака, Халк.
Я узнаю́ голос человека, с которым говорила по телефону. Он выглядит старше, чем я себе представляла.
– Вы, наверное, Норман? А я Джессика из «Вестника». Мы разговаривали с вами на прошлой неделе.
Мы обмениваемся рукопожатиями, и на его вопрос, чем мы тут заняты, я рассказываю ему про карточку с угрожающей надписью.
– Нас интересовало, кто мог написать такое вашему брату.
Мне кажется или на лице Нормана промелькнуло настороженное выражение?
– И что вам сказали?
– Да так, ничего особенного. Что Клайв был спокойным и сдержанным человеком.
Очевидно, его удовлетворил мой ответ. Ну а про то, что Клайву запретили показываться на пороге «Веселого ворона», я решила умолчать.
– Если честно, Клайв за свою жизнь нажил нескольких врагов. В Бристоле у него были какие-то неприятности. У меня сложилось впечатление, что он от кого-то скрывался, потому и переехал сюда.
– Как вы думаете, женщина, убившая Клайва и вашу мать, могла быть наемной убийцей? – Из-за моей спины вылезает Джек. Мне не нравится такая самодеятельность. И почему он одержим этой нелепой идеей?
Норман явно ошарашен этим вопросом.
– Но зачем убивать мою мать? Она никому не сделала ничего плохого. Безобидная старушка. – Норман проводит рукой по голове и бормочет, как бы про себя: – И вдруг в нее стреляет женщина – тоже чья-то жена и мать… Не понимаю! Меня не оставляет мысль, что и Клайв, и мама оказались не в том месте не в то время. И у той женщины просто резьбу сорвало. – С этими словами Норман наклоняется, чтобы погладить Халка.
«А как быть с тем фактом, что Дейрдре незадолго до этого останавливалась в кемпинге и Хизер с ней познакомилась? Неужели это простое совпадение? – молниеносно проносится у меня в голове. – И если Хизер просто “сорвалась”, то почему она села в машину и поехала именно сюда? Почему до этого она была в Бристоле, рядом с домом Клайва?»
Норман отворачивается и начинает собирать мертвые цветы, разбросанные по газону. Выражение его лица сосредоточенное и спокойное, но я понимаю, что он что-то скрывает.
27
Август 1994 года
Флора выглянула из окна своей спальни. На лужайке в тени огромного дуба сидели Хизер и Джесс с альбомами на коленях и сосредоточенно рисовали. Вечно они рисуют! Этим летом их работы стали какие-то мрачные, одни готические надгробия и горгульи с ужасными лицами. Как говорит мама, девочки вступили в переходный возраст. На траве рядом с ними магнитофон Хизер. Играет «Песнь любви» группы «Кьюэ».
Флора давно поняла, что сестра следит за ней, лишая возможности пойти на свидание с Диланом. Каждый раз, когда Флора выходит на улицу, сестра с подружкой тут как тут – словно ее личные телохранители. И начинается: невинные расспросы, надуманные просьбы помочь им с лошадьми или с уборкой в вагончиках… Она чувствовала себя пленницей в собственном доме. И при этом не произнесенная, но витающая в воздухе угроза все рассказать маме – со стороны Хизер. Поэтому Флора решила обмануть сестру, сделав вид, что ни о чем не догадывается.
Ей не следовало курить тот косяк – с тех пор Хизер ополчилась на Дилана.
Так прошло два дня, и Флоре казалось, что она умрет от разрыва сердца, если не увидится с ним в ближайшее время. Он может подумать, что она его бросила, и начать встречаться с другой. Она должна увидеться с Диланом!
Хизер вдруг вскочила на ноги, широко раскинула руки и закружилась под музыку, Джесс смеялась и подпевала. На Хизер был лимонно-желтый сарафан, и она выглядела такой невинной и такой хорошенькой, что Флора залюбовалась и почувствовала тепло и нежность к этой девочке. Она знала, что сестра все делает из лучших побуждений, но такая забота очень уж утомляет. Кто из них старше? Она не нуждается в присмотре.
Итак, ей представился шанс, пока девчонки отвлеклись. Нет смысла врать, например, что она идет по магазинам, – они обязательно увяжутся за ней. Нужно просто улизнуть.
Флора взглянула на себя в зеркало, чуть подкрасила губы, взбила попышнее волосы, поправила юбку. И помчалась вниз по лестнице. Осторожно открыла входную дверь. Если пойти по подъездной дорожке, то Хизер и Джесс ее заметят, поэтому она двинулась вдоль дома в сторону кемпинга. Там пролезла через дыру в живой изгороди и попала на поле, которое вело к дому Джессики и на центральную улицу. Оттуда до ярмарки было всего несколько минут ходьбы. Покинув территорию «Усадьбы Тилби», Флора припустила что было мочи – чтобы Хизер и Джесс ее не догнали, да и просто от хорошего настроения.
В три часа дня ярмарка уже была в самом разгаре. В конце лета она переедет в другое место, а вместе с ней и Дилан. Расставание неминуемо.
Солнце стояло в зените и нещадно палило, над балаганами клубилась горячая дымка. Флора двигалась вместе с толпой и чувствовала легкое головокружение от шума и красок. К своему удивлению, она не застала Дилана на обычном месте у аттракциона «Вальсирующие». Вместо него два незнакомых парня раскручивали кабинки с громко визжащими девушками под грохот мелодии «Прибавь газу». Где же он?.. И тут у нее перехватило дыхание: Дилан стоял у киоска со сладкой ватой и с кем-то разговаривал. На нем была льняная футболка с V-образным вырезом и джинсы, на шее – подвеска, кожаные браслеты украшали загорелые руки. Темные волосы спадали на глаза, и Флора в миллионный раз подумала, какой же он красивый. Но тут она узнала человека рядом с Диланом, и ее сердце упало. Спиди. Опять. Почему ухажер его матери вечно ошивается поблизости? И одет он несуразно для мужчины под сорок: безразмерная футболка с большой клубникой спереди и кроссовки «Адидас»…
Спиди как будто убеждал в чем-то Дилана. Наконец тот кивнул, а затем полез в задний карман и достал конверт. Спиди выхватил конверт, быстро спрятал в карман своих грязных джинсов и ушел. Дилан проводил его взглядом, выражение лица – злое и раздраженное. Флора даже решила немного переждать, прежде чем к нему подойти.
Дилан был явно рад ее видеть.
– Привет, цыганочка, – промурлыкал он, обнимая ее за талию и притягивая к себе. – Где ты была? Я скучал.
– Еле улизнула. Моя сестра ведет себя как телохранитель, – сказала она, закатив глаза.
– Надолго ты?
Флора рассмеялась от переполнявшей ее радости. Дилан действовал как наркотик: она чувствовала себя опьяненной, просто
