встал и направился в во тьму. Его тёмная накидка слилась с мраком, и сам головорез ушёл в пучину, пару раз мелькнув тенью на земле в кругах фонарного света.
Мелания осталась одна. Она проводила Рафаила взглядом и постаралась отогнать от себя навязчивые мрачные мысли. Сегодня должна пролиться кровь. Такова была его воля…
***
Прекрасные сновидения оборвались противным раздражающим стуком в дверь. Вместо обольстительных красоток, купающихся в кристально-чистой речной воде, гор золотых монет, драгоценностей и замка с троном, на котором восседал Изекиль, глаза встретили побитый деревянный потолок, темноту ночи, а уши свернулись от сотрясающего стены дварфийского храпа.
Бандит неохотно поднялся со скрипучей плетёной кровати и поплёлся к двери. Южанка Мелания, стоящая за дверью, одарила того прохладным, как порывы ночного ветра, взглядом, сказала, чтоб шёл дежурить, а сама скрылась за дверью комнаты, где спали женщины.
С прискорбием помянув столь приятные сны, «сокол» подтянул штаны, бросил на плечи накидку, захватил с собой оружие и направился вниз.
Днём и вечером он исполнял такую приятную для собственного тщеславия аристократическую роль, а сейчас был просто бандитом, не выспавшимся и жутко недовольным. Угрюмо присев на скамью, он откинулся на облезлую деревянную стенку.
Как бы ему хотелось оказаться на месте извечного героя своих сновидений, не думать о том, как пережить ещё один день и на какие медяки это сделать. С удовольствием пировать в особняке, обхватывать знойных красоток, наслаждаться изысканными блюдами и элитной выпивкой… Но всё это существовало лишь в мечтах.
При нём не было ничего, когда пришлось вступить на тропу, разрисованную тёмными пятнами грязных авантюр. Тогда его влекла романтика большой дороги. Она влекла его и сейчас, но уже совсем другими качествами. Имея при себе кошель хоть с чем-то, оружие и одежду можно было заделаться одним из тех, кто путешествует по стране и зарабатывает на помощи людям. Таких и любят больше, чем разбойников с бескрайних путей…
Да, мысли его были печальны. Он гонял в голове образы, перескакивающие с красочных мечт на обесцвеченную бездушную реальность. Нахмуренный взгляд чуть расслабился, когда Изекиль понял, что так подремать не слишком получится. Он наклонился вперёд, паля в тихую безлюдную ночь, а затем сунул руку в карман штанов, достав оттуда смятую бумажную фигурку в виде птички начал рассматривать её, покручивая в ладонях.
Он нашёл её в заброшенном доме в одной из покинутых деревень, разбросанных потёртыми точками на карте по ту сторону границы. Вместе с бандой они избрали то некогда живое поселение в качестве места для привала и атаман приказал найти подходящее жилище для ночи. Три десятка бандитов начали осматривать опустевшие и нещадно разграбленные такими же мародёрами, как они, хаты, и в одной из них Изекиль нашёл несколько старых детских игрушек и валявшуюся среди них бумажку, каким-то чудом не уничтоженную сыростью. Тогда внутри него что-то щёлкнуло, и он решил забрать «птичку». С тех пор бандит держал её при себе, как своеобразный символ того, что однажды жизнь всё же приблизится к мечтам.
Бандит сидел в тишине и глядел на помятую и чуть пожелтевшую фигурку. Лёгкая улыбка мелькала на лице, и даже гнетущая усталость, вызванная неприятным пробуждением, постепенно уходила, уступая место уютному расслаблению. Тихая прохладная ночь в маленьком городке даровала какое-то ощущение спокойствия. Изекиль переводил взгляд с фигурки на черноту зданий и леса и как-то совсем позабыл о времени, о дозоре, о том, что скоро надо будет разбудить следующего…
И вспомнил об этом только когда на помятую бумажку брызнули алые капли крови…
***
Парни Алкиса ждали того на окраине захолустного городишки. Ни один из головорезов не был в восторге от того, что их командир ввязался в городскую авантюру. Каждому из них были куда более привычны степи, забытые тропы и их беззаконие. Там можно было сполна утолить жажду, выместить злость на тех «бедолагах», кому «повезёт» набрести на них, и поживиться добром. Сейчас же командиру выставили очень приличный счёт в награду и под всеобщее одновременное неодобрение и восхищение, он согласился.
Негодования добавляло и то, что они не могли просто взять и как обычно переубивать каждого из ублюдков и забрать их барахло. Нет! Им нужно было непременно дождаться сраных легионеров, чтоб те пришли и забрали головы. Зачем? Одному Алкису известно. Но лучше б эти головы остались нетронутыми.
Он вернулся спустя десять минут после того, как ушёл. План изложил кратко, без лишних деталей. Сам казался спокойным.
- Целей всего пять. Один сидит на скамье перед зданием – его убить первым, а тело оттащить куда-нибудь подальше. Дальше – по той же схеме. Убивать тихо, тела затаскивать в кусты или на задний двор. Потом их передать страже. Все ценности, что будут у них и в комнатах можно забирать без зазрений и сомнений. С первым проблем возникнуть не должно, со вторым – сложнее. Говорит, мол, опасно, так что быть надо начеку. Следующие двое – пятьдесят на пятьдесят, - высказался он тезисно, подождал, пока взгляды в молчании устремятся на него.
- Сейчас там будет сидеть мужик. Слеповат и туповат, так что хреначьте аккуратно, чтоб без лишнего шума. Дальше выйдет какая-то девка. Или Имперка или Рогатая, - мужики, рассевшиеся чуть дальше довольно облизнулись.
- Х*р там, не надейтесь! – рявкнул на них Рафаил. - Пользовать не вздумайте.
- Да мля, баба – есть баба, - воскликнул один из головорезов. - Чё мы мля тут зря торчим весь день, не жравши даже? Ты видел эту, которая под закат в город заехала!? Там же мля ух-х, - он вытянул руки вперёд и мечтательно поводил ими по крепкой полусфере. - Не жопа – мечта-а-а…
- За эту работу нам заплатят столько, что каждому из вас хватит на десяток безотказных шлюх, - прошипел Алкис. - А если ты не в силах перетерпеть день, чтоб пристроить хоть куда свой стручок, то давай я и тебя передам легионерам, чтобы они нашли тебе хорошее применение.
- Э-э-э мля, Раф, ты чё, я ж это… - тут же испуганно замямлил мечтатель.
- То-то, сиди и помалкивай, - вдавил того в землю атаман этой шайки. - Гар, иди и разберись.
Практически из самой тени вынырнул силуэт низкого паренька, облачённого в тёмную закрытую робу, сливающуюся воедино с окружающей тьмой. Он вышел, показываясь на глаза Рафаилу, пальцем указал направление, отсалютовал остальным и поспешил скрыться в узком переулке между полуразвалившихся хибар.
