«Девочкам больше пяти, а мальчикам больше четырех стаканчиков за день не есть. Видите, бедный Володенька из-за мороженого костюмчик испортил».
А доктор сказал:
«Вы с этим мороженым в больницу попадете, и портрет без вас найдут. Знаете, есть такая очень страшная болезнь «глационит». «Глацио» — значит лед. Если съесть очень много мороженого, желудок и кишки превращаются в ледышку. Оттого так больно в животе. Нужна немедленная операция. Но если вот эдак тискать живот, лед растолчется, растает и все пройдет очень быстро».
Я не знаю, правда ли есть такая болезнь или доктор нарочно выдумал — захотел нас напугать; только я решил: больше ни одного стаканчика покупать не буду.
Люся сказала:
«Пока Номер Первый ходит за письмом, поедемте в Зоопарк».
А доктор головой покачал:
«Я не интересуюсь зверями».
Он поехал домой на метро, а мы поехали в Зоопарк на троллейбусе…
Глава шестнадцатая
Историки пока только путаются
Я открыл дверь своей квартиры и увидел на кухне маму, старательно укладывавшую мелкие белые грибочки в банку для маринования. Глаза ее были заплаканы.
— Что случилось? — с дрожью в голосе спросил я.
— Этот страшный зверь чуть не съел Розу, — прошептала она, закрыв лицо руками.
— Какой зверь? Как съел? Когда? Где?
Вот что рассказала мама.
Часам к двенадцати Номер Первый вернулся вместе с Майклом. Вид у него был очень расстроенный. Мама обоих накормила обедом. Вскоре вернулся на обеденный перерыв Тычинка. Старички познакомились друг с другом, и оба очень долго и оживленно о чем-то беседовали на кухне. Потом Тычинка ушел, а Номер Первый занялся чтением. Потом…
Последняя собака в нашей квартире жила в незапамятные времена, еще до моей женитьбы.
Уважаемая Газель — Роза Петровна — привыкла днем нежиться на трех перинах. Она безмятежно дремала, как вдруг услышала шум отодвигаемого стула. Она открыла глаза и, как это ни покажется невероятным в центре столицы, словно бабушка Красной Шапочки, увидела свирепо оскаленную волчью пасть. Отвратительное чудовище с лаем бросилось к ее постели. Роза Петровна не имела сил закричать и только пискнула по-цыплячьи. Никто се не услышал. Чудовище понюхало одеяло и подушки и, злобно рыча, вышло из комнаты.
Часа в два дня Номер Первый, предупредив, что уходит по очень важному делу, взял Майкла на ремешок и ушел. Почему он приходил и вновь уходил, мама не знала.
Ей не терпелось показать Розе Петровне золотоборские гостинцы, а та словно примерзла к своей комнате. В конце концов маме это показалось подозрительным. Она легонько постучала в дверь — ответа не последовало; тогда она решилась войти и увидела бедную Розу, лежавшую с закрытыми глазами на постели. Чуть слышный стон вылетел из уст больной.
Услышав столь трагический рассказ, я решительно вошел к Розе в комнату. Я врач. Я помогу внезапно захворавшей несчастной соседке. Увидев меня, она болезненно простонала и посмотрела кротким нечеловечески скорбным взглядом. Какой ужас! У нее инфаркт, она сейчас умрет! Я попробовал пульс, приставил стетоскоп к области сердца… Да нет, кажется, к счастью, она совсем здорова.
— Роза Петровна, — сказал я, — успокойтесь, ничего страшного я у вас не нахожу. Вы только напугались. Обещаю вам, что песик никогда не переступит порога вашей комнаты. Умоляю вас, потерпите еще два дня и две ночи. Мы ищем одну очень важную вещь.
Кроткая Роза Петровна смотрела на меня своими невыразимо печальными глазами умирающей газели и покорно кивала головой. Я понимал — она согласилась терпеть всевозможные неудобства, лишь бы не портить добрососедские отношения со мной. Наша «важная» вещь, конечно, ее ни капельки не интересовала.
Плотно пообедав, я улегся отдохнуть. Проснувшись, я узнал, что еще никто не приходил.
Изыскатели, верно, разинув рты, стоят перед очередной клеткой с невиданным заморским зверем. А где Миша? А где Номер Первый с таинственным письмом? Почему его до сих пор нет? Или опять Майкл что-нибудь натворил?
Наконец явились все изыскатели, растрепанные, потные, смеющиеся, с горящими глазами… Следом за ними прибыл и Миша; он благополучно получил пятерку по химии.
Мама с Магдалиной Харитоновной увлеклись беседой о приготовлении различных кушаний.
Миша стал показывать свою коллекцию минералов. Он выдвигал и открывал многочисленные ящички и перечислял замысловатые названия разноцветных образцов, собранных со всего света. Каждый камень лежал в особом гнездышке из ваты, с приложением этикетки с надписью, где и когда он был найден, и его название.
Гордостью Мишиной коллекции была маленькая пробирочка, на дне которой едва виднелись крохотные темные песчинки. Они были из чистого золота, собственноручно намытого Мишей. Да, да, в одном овражке, на дне пересыхающего ручья, недалеко от Москвы, если целый день полоскать в тазике песок, можно намыть крупинки золота.
Мальчики тесным кружком обступили ящики. Им, конечно, было очень интересно смотреть на образцы горных пород, и все же я замечал: то тот, то другой оглядывался на дверь. Я понимал: они тоже нетерпеливо ждали Номера Первого.
Куда же он все-таки запропастился?
Рабочий день давно кончился.
Я начал серьезно беспокоиться. Хоть бы по телефону позвонил, что ли!
Прошел еще час.
«Могут быть три варианта, — рассуждал я. — Первый: в институте еще и не начали расшифровывать документ и предложили зайти через неделю. Второй: там сказали — так все расплылось, ни одного слова прочесть невозможно. А если третий вариант?..»
Соня увела девочек в ванную. Что они там делали, не знаю, но визжали то ли от холодной, то ли от горячей воды невероятно.
Роза Петровна постучалась и вызвала меня в переднюю. Она, видно, собрала свои последние силы, встала с постели и теперь глядела на меня с таким упреком…
— По-моему, они нехорошо себя ведут, — сказала она и глубоко вздохнула.
Я понимал состояние бедной Розы Петровны. Но как утихомирить четырнадцать девочек, одновременно залезших в одну ванну?
— Особенно мальчики, — еще глубже вздохнула Роза Петровна.
— Мальчики? — удивился я. — Но ведь они молчат. — Я поспешил в кухню.
Однако, оказывается, куда опаснее и вреднее не те, которые визжат, а те, которые молчат.
Есть такой металл барий, и есть такой металл стронций. Если камень, содержащий барий, поднести к огню, он накаляется и дает пламя ярко-зеленого цвета; если в камне содержится стронций, пламя получается малиновое. Только сперва нужно на эти образцы накапать немножко соляной кислоты. Люди давно пользуются удивительными свойствами этих двух веществ
