Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
душа которого наконец-то приобретают смысл, в результате чего он и возвышается над собой, и подвергается опасности. (2, 173)
484
То, что сначала было тяжкой ношей, которую человек нес против своей воли, обвиняя в этом всех своих предков, в результате максимально яркого озарения (которое может быть весьма скромным!) представляется не более чем личностью этого человека, и человек понимает (словно это не было очевидно с самого начала!), что никому не дано быть тем, кем он на самом деле не является. (2, 224)
485
Откровение сообщает общие истины, которые ни в малейшей степени не проясняют ту конкретную ситуацию, в которой находится индивид, и оно не было тем традиционным откровением, которое дало нам микроскоп и машину. А поскольку человеческая жизнь не протекает исключительно (или даже в значительной степени) в плане более высоких истин, то источник знания, открытый старыми алхимиками и врачами, оказал человечеству большую и долгожданную услугу – услугу настолько большую, что для многих людей заодно померк и свет откровения. (2, 245)
486
Только живое присутствие вечных образов может придать человеческой психе достоинство, которое дает человеку нравственную возможность вступиться за свою душу и убедиться, что она того стоит. Только тогда он поймет, что конфликт на самом деле происходит внутри него, что разлад и страдания являются богатством, которое не должно быть растрачено попусту в нападках на других людей; и что если судьбе угодно взыскать с него долг в форме чувства вины, то это его долг самому себе. Тогда он поймет ценность своей психе, поскольку никто не может быть в долгу перед чем-то никудышным. Но когда человек утрачивает свои же ценности, он становится жадным грабителем, волком, львом и прочими прожорливыми тварями, которые для алхимиков символизировали страсти, вышедшие из-под контроля, когда черные воды хаоса – то есть бессознательные проекции – поглотили царя. (2, 372)
487
Эмпирический человек, какими бы раздутыми ни были его эго-чувства, не может уместить в себе весь диапазон адамовых высот и глубин. Хотя он и является человеческим существом, у него нет никаких оснований приписывать себе все благородство и красоту, каких может достичь человек, точно так же как он, конечно же, откажется возложить на себя вину за унижения и низость, которые делают человека хуже животного, – если, разумеется, он не сойдет с ума и не пожелает играть роль архетипа. (2, 474)
488
Поскольку душа оживляет тело, точно так же как сама душа оживляется духом, она склонна отдавать предпочтение телу и всему плотскому, чувственному и эмоциональному. Она запуталась в «цепях» Физис, и ее желания «выходят за рамки физической необходимости». Ее, заблудшую в материи и мире, должен вызволить «совет духа». Это является облегчением и для тела тоже, поскольку оно не только наслаждается преимуществом быть оживленным душой, но и страдает от печальной необходимости служить инструментом, с помощью которого душа удовлетворяет свои аппетиты и желания. Ее желания-фантазии понукают тело к действиям, на которые без этого «подстрекательства» оно бы никогда не решилось, поскольку инерция материи присуща ему изначально и, вероятно, является его единственным интересом, за исключением удовлетворения физиологических инстинктов. Поэтому разделение означает извлечение души и ее проекций из плотской сферы и из всех условий окружающей тело среды. Если выражаться современным языком, это означает уход от чувственной реальности, изъятие фантазий-проекций, которые придают «десяти тысячам вещей» их притягательный и обманчивый блеск. Иными словами, это означает интроверсию, интроспекцию, медитацию и тщательное исследование желаний и их мотивов. (2, 514)
489
…нет никаких оснований для предположения, что человеческие существа других эпох фантазировали по совершенно другим причинам или что их фантазии были порождены id’ees forces, отличными от наших. По литературным памятникам прошлого можно вполне уверенно сказать, что, по крайней мере, общечеловеческие факты практически одинаково ощущались во все времена. Если бы это было не так, то разумная историография и любое понимание исторических текстов были бы невозможны. Разумеется, имеют место и различия, которые требуют осторожного подхода к каждому конкретному случаю, но различия эти в основном поверхностны и утрачивают свое значение, когда аналитик проникает более глубоко в значение фундаментальных мотивов. (2, 554)
490
Как известно, усилием воли можно внедрять идеи, которые вы считаете правильными, и делать это в определенной степени в течение определенного времени, то есть пока не появятся признаки усталости и не угаснет первоначальный энтузиазм. Затем свободная воля станет «зажатой», и жизнь, которая до того пoдaвлялась, через трещины пробьется на поверхность. Такова, к сожалению, судьба всех исключительно рациональных решений. (2, 558)
491
Личность – это только одна составляющая успеха, и в истории были и всегда будут подлинно религиозные личности, которых успех обходит стороной. Достаточно вспомнить Майстера Экхарта. Но если они добиваются успеха, то это только доказывает, что провозглашенная ими «истина» устраивает большинство людей, что они говорят о чем-то, что «витает в воздухе» и «стучит в сердца» их поклонников. Это, как мы знаем на собственном опыте, относится как к добру, так и к злу, как к истине, так и ко лжи. (2, 585)
492
Ужас, распространяемый в последнее время диктаторскими государствами, это вершина всех тех мерзостей, за которые несут вину наши близкие и дальние предки. В этом главная трудность для нас, европейцев. Начав с жестокостей и кровавых бань среди христианских народов – всем этим изобиловала наша история, – европеец должен нести ответ и за все то, что он принес своими колониями, вломившись в мир экзотических народов. Тут возникает образ чернее черного. Человеческое зло столь велико, что чуть ли не эвфемизмом кажутся речи о peccatum originale (первородный грех), о наследственном грехе, имея в виду сравнительно невинные промахи Адама. Наш случай является куда более тяжелым. (3, 158)
493
Идущий к самому себе рискует с самим собой встретиться. Зеркало не льстит, оно верно отображает то лицо, которое мы никогда не показываем миру, скрывая его за Персоной, за актерской личиной. Зеркало указывает на наше подлинное лицо. Такова проверка мужества на пути вглубь, проба, которой достаточно для большинства, чтобы отшатнуться, так как встреча с самим собой принадлежит к самым неприятным. (4, 111)
494
Следовало бы когда-нибудь заметить наконец, что бесполезно хвалить свет и проповедовать его, когда никто не умеет видеть его. Было бы много нужнее прививать человеку искусство зрения. Ведь очевидно же, что слишком многие неспособны установить связь между священными фигурами и своими собственными душами; т. е. они не умеют видеть, что соответствующие образы дремлют в их собственном бессознательном и в какой мере. (4, 243)
495
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
