непонятной.
— Ономнясь, как ты однажды выразился, — не замедлил с ответом Мыльников-старший.
— Ох, какое интересное словцо… — заинтересовался Юкка, доставая из нагрудного кармана блокнот. — Русская словесность, признаюсь, это моя слабость. И что оно, собственно, обозначает?
— Недавно, несколько дней тому назад, — не мешкая, пояснил Дмитрий Юрьевич.
— Никогда ранее ничего подобного не слыхал… — протянул «владелец заводов, газет, пароходов», как метко выразился, характеризуя зажравшихся буржуев, советский поэт Самуил Маршак в своей, вышедшей еще в 1933 году, поэме «Мистер Твистер» (именно так порой называл сегодняшнего гостя наш главный герой. За глаза, конечно). А финн продолжил: — Ну что, будем продолжать игру и гадать, из чего пельмени, или сдаетесь, так сказать, на милость победителя?
— Сдаемся, — решил за всех старейшина рода Мыльниковых.
— Ярослав Иванович, может, просветишь господ? — соседу явно очень хотелось раскрыть секрет блюда самому, но из чувства уважения к поймавшему рыбу товарищу он решил предоставить слово Плечову, правда, надеясь, что тот благородно откажется.
Так и случилось.
— Давай сам! — в своем стиле буркнул разведчик.
— Итак… Даю вам дополнительно еще десять секунд… Девять, восемь… Три, два, один! Все… — Юкка многозначительно замолчал, набирая в грудь побольше воздуха, чтобы затем одним махом выпалить: — Это пельмени из судака.
— Восхитительно! — всплеснул руками Дмитрий Юрьевич. — Дорогой Юкка… Как там тебя по батюшке?
— Васильевич.
— Да погоди ты, — перебил сына Юрий Николаевич. — Юкка — это по-нашему Ваня. Иван.
— Совершенно верно, — согласился сосед.
— А отца, выходит, зовут чисто по-русски — Василий? Вася? — продолжил Мыльников-младший.
— Нет. Его зовут Пуси.
— Вот… Вот чего я и хотел от тебя добиться… Значит, с этой секунды ты для нас — Юкка Пусиевич. Подходит?
— Можно и так, — не стал протестовать финн.
— Где живешь? — спросил старик и пояснил: — Помнится, упоминалось, что мы соседствуем, а я вроде бы со всеми соседями знаком.
— Справа от вас. За пирсом. Совсем недавно сюда перебрался, — ответил сосед.
— Понятно… Там, где развернулась стройка? — уточнил профессор.
— Да. Приглянулось мне это место.
— И что возводим? — спросил Мыльников-младший.
— Все, как положено: дом, сауну, пристань…
— Как говорят наши союзнички-американцы — круто! — оценил академик.
— Завидуете? — добродушно усмехнулся Юкка.
— Ничуть, — помотал головой Мыльников-младший, но тему разговора сменил: — Рыбу сам поймал?
— Нет, Ярослав Иванович постарался.
— А рецепт кто в жизнь воплощал? — спросил старик.
— Мой личный повар. Харитон Павлович.
— Наш парень? В смысле, русский? — уточнил профессор.
— Да, он родом с Вологодчины.
— Что же ты его с собой не взял? Как-то неудобно получается…
— Занят он. Строителей кормит, — пояснил Юкка.
— Это правильно, это по-русски, — похвалил хозяин лесной, как он сам говаривал, «хижины». — Рабочий человек никогда не должен быть голоден!
— Харитон давно на рыбные пельмени глаз положил… Мол, неплохо бы приготовить их однажды… А судак, по его мнению, для такой цели подходит чуть ли не идеально, — объяснил выбор «сырья» финн.
— Почему? — не удержался от вопроса Дмитрий Юрьевич.
— Продольных костей у него практически нет. Один хребет.
— Ну да, абсолютно логично! — подтвердил Плечов, у которого обычно на все имелось личное, от остальных отличное мнение. — Не будешь же выколупывать из фарша каждую мелкую косточку. А иначе — никак! Если вдруг попадется, — можно и щеку распороть.
— А еще… — Сосед ненадолго замолчал, собираясь с мыслями. Все же очень долго не общался он на русском языке и не всегда мог вот так сразу взять и выразить вслух свои мысли. — Мясо судака, как ни удивительно, совсем не… — Осталось подобрать одно — заключительное, последнее — слово. — Не отдает рыбой. Вот.
— Я это тоже, кстати, заметил, — подтвердил «светоч философской мысли», которому угощение очень понравилось.
— Ну что, будем закругляться? — предложил Ярослав, убедившись, что на подносе осталось лишь несколько экземпляров «хлебного уха», как называют пельмени коми и удмурты.
— Это не дело, нужно все доесть, — не согласился с ним младший из Мыльниковых.
Однако отец тут же одернул его:
— Хватит. Это моя доля, которой я намерен поделиться с Хельгой.
Сказал — как отрезал!
Перечить старику никто, естественно, не посмел.
* * *
Плечов собирался проводить Юкку (а заодно и задать ему несколько вопросов), однако академик Мыльников заявил, что это его долг и обязанность. Ярослав немного «поломался» и… уступил. Кто-то же должен убирать со стола и мыть посуду?
Как ни крути, как ни пыжься, как ни старайся — все равно это ляжет на его плечи. Кто здесь на птичьих правах? Кто самый младший?
То-то же…
Он поднял «выварку» и отнес ее на кухню, а когда вернулся назад — к все еще грязному столу, услышал тихую просьбу вышедшего на свежий воздух Мыльникова-старшего:
— Посиди со мною рядом немного, сынок…
— Конечно, Юрий Николаевич. Устали? Плохо себя чувствуете? — опустился в шезлонг Ярослав.
— Да нет, все терпимо. Вот только дела наши плохи, — с тоской в голосе произнес профессор.
— Это почему же?
— Митька жалуется, что с его мнением здесь никто не хочет считаться. Мол, какая Родина? Какие похороны? Живите спокойненько в демократической Европе, разве мы недостаточно хорошо о вас заботимся? Сегодня и вовсе подтянули «тяжелую артиллерию» — наших старых друзей: Вестгрена, Бреннера, а также Альфа Нюмана — профессора теоретической философии Лундского университета и профессора славистики в Копенгагенском университете Антона Карлгрена. Каждый из них всего на пару годков старше моего сынули. Коллеги в один голос твердят: никуда мы вас, ребятушки, не пустим…
— Калгрен? — уточнил Ярослав. — Погодите… Сдается, я читал его книгу «Россия без водки».
— Совершенно верно, — подтвердил Юрий Николаевич. — Есть у него такая среди прочего…
— Довольно любопытная, скажу я вам, вещица! — похвалил наш главный герой.
— Согласен, — поддержал младшего товарища Мыльников. — Помимо преподавательской деятельности Антон профессионально занимается еще и журналистикой, он второй редактор крупнейшей шведской газеты «Дагенс Нюхетер».
— Да? — удивленно протянул Плечов. — Оказывается, обложили нас со всех сторон паршивцы!
— Кого имеешь в виду?
— Разных писак: Свенсона, Седострем…
— Ах, этих! — махнул рукой Юрий Николаевич. — Калгрен не такой. Тонкий, глубокий. Специализируется на конкретных проблемах матушки-России, досконально владеет русским языком, прекрасно разбирается в нашей классической (и не только классической) литературе…
— Да? Такая компетентность заслуживает искреннего уважения, — оценил разведчик.
— Так вот, прощаясь, Антон шепнул на ухо Митьке: «Вам надо бежать отсюда. И чем быстрей, тем лучше. Иначе вы рискуете остаться в Швеции навсегда», — оглядевшись, на всякий случай, по сторонам, прошептал старик.
— Я тоже придерживаюсь такого мнения…
— Калгрен, между прочим, обещает всяческое содействие… Любой транспорт, денежное обеспечение…
— Не люблю я тех, кто всегда и во всем предлагая свои исключительные услуги… — скривился Ярослав.
— Я, кстати, тоже, — поддакнул основатель философской династии. — Но что еще можно сделать?
— Лучше немного повременить, отец… А
