запасных в четвертом периоде.
Но это не помешало мне наорать после того, как микрофоны исчезли.
— Тебе легко говорить нам, что мы должны делать, вести себя так, будто у тебя есть ответы на все вопросы, — выдавил я из себя. — Ты сам сказал, что ты не больше, чем пешка между Джеймсом и Харланом. Любой из них может щелкнуть пальцами и уволить тебя. Да, ты очень смелый.
Я ожидал, что он оштрафует меня на месте.
Вместо этого он замолчал и вышел. После игры, в раздевалке, я сообщил Хлое, что не собираюсь выступать перед СМИ.
— Тебя не приглашали, — бодро ответила она.
Мы с Новой не разговаривали несколько дней, и это было чертовски ужасно.
Я написал полдюжины сообщений, чтобы узнать, как она, но она не ответила.
Мне не нравится, что она узнала, но важно, как она узнала. Я планировал рассказать ей о своей сделке с Харланом. Но только после того, как придумаю, как рассказать Харлану — и всем — о нас.
Моя голова откидывается на кожаное сиденье. Эмоции когтями впиваются в мою грудь, проникая под ребра, в те места, которые я не могу защитить ни самолюбием, ни репутацией, ни молчанием.
Ей больно, и я не могу это исправить.
Не тогда, когда она не отвечает на мои сообщения.
Не тогда, когда я нахожусь в самолете за тысячу миль от нее.
Мне нужно, чтобы она поняла, что я не пытался манипулировать ею.
Год назад я хотел только одного — чтобы мое колено не болело.
Оно здорово уже несколько недель.
Так почему же мне кажется, что моя жизнь рушится?
— Я облажался, — говорю я.
Майлз подается вперед, оглядывая самолет. Остальные члены команды ведут беседы один на один, или спят, или смотрят видео, или слушают музыку.
— Ребята дадут тебе еще один шанс, — говорит он.
— Я беспокоюсь не о парнях, — признаюсь я.

На следующий день мы тренируемся с помощником тренера, когда Майлз окликает:
— Где тренер?
Я бросаю взгляд на часы в углу спортзала. Не в его стиле опаздывать.
Я направляюсь к трибунам и достаю телефон из сумки. Сообщений нет. Я набираю его контакт.
Раздается звонок.
Снова.
Включается голосовая почта.
— Тащи сюда свою задницу, старик, я делаю твою и свою работу. Ты захочешь сделать снимок, такое больше не повторится, — я отключаюсь и возвращаюсь к тренировке.
Это не извинение, но уже половина дела.
Я перешел черту с тренером. Выместил на нем все дерьмо, в котором он не был виноват. Я заглажу свою вину сегодня.
Джейден и помощники тренера проводят с командой несколько тренировок, а я наблюдаю за ними.
Через несколько минут подбегает Новичок и смотрит мимо меня.
— Клэй.
Голос за спиной мне знаком, а вот имя — нет. Харлан никогда не называет меня Клэем.
Я выпрямляюсь, мгновенно настораживаясь. Что-то не так.
— Что случилось?

Больница — это масса коридоров, спешащего персонала и пищащего оборудования. Мои шаги обгоняют медсестру, ведущую нас внутрь.
Джей, Майлз и Атлас смотрят на меня пустыми глазами. За ними — ряд помощников тренера.
Я ненавижу больницы. Моя младшая сестра провела в ней слишком много времени, и я ничего не смог для нее сделать. Я бросился в свою игру, потому что жить с мыслью, что я ни на что не влияю, было невыносимо.
Мы все ждем час.
Два.
Харлан приходит с усталым видом.
— Спасибо, что пришли. У нас нет всех подробностей, но мы понимаем, что машина тренера съехала с дороги и врезалась в дерево сегодня поздно вечером. Врачи считают, что это могло быть следствием сердечного приступа, но в результате он получил значительные травмы. Я понимаю, как много тренер значит для вас. Ему было бы приятно узнать, что вы здесь.
— Он узнает, как только выйдет, — настаивает Джей.
— Это произойдет не скоро. А пока вам следует пойти домой и отдохнуть, — говорит Харлан.
По очереди ребята уходят. Сначала Майлз, потом Атлас. Новичок. Джейден. Тренерский штаб тоже.
Я продолжаю расхаживать по комнате. Все еще в толстовке поверх тренировочной майки, плюс шорты, на ногах кроссовки.
— Ты не увидишь его сегодня вечером.
Я поднимаю глаза, чтобы встретиться взглядом с Харланом.
Он кладет руку мне на плечо, но я отдергиваю ее. Я обращаю внимание на свое колено, на шрам на нем.
Харлан уходит и через минуту возвращается с выцветшим голубым полиэстером, сложенным в руках.
— По крайней мере, наденьте это, чтобы не замерзнуть.
Харлан оставляет мне медицинскую форму. Я бросаю ее на стул и прохожу кругами по палате. Люди замечают меня, но медсестрам все равно.
Я здесь не знаменит. У меня нет власти.
Я возвращаюсь на пост медсестры.
— Позвольте мне увидеть его.
— Вы не можете его увидеть, мистер Уэйд, — она хмурится.
Я провожу рукой по лицу.
— Мне нужно его увидеть.
Она начинает спорить, но другая медсестра прочищает горло.
— Вы можете войти.
Я вхожу в комнату, полную пищащих аппаратов. Он лежит на кровати, повсюду подключены трубки и мониторы. В кои-то веки он спокоен.
Стула нет, поэтому я беру один из коридора и заношу его в палату.

НОВА
Последнюю неделю я хожу по стенке.
В буквальном смысле.
Фреска поглощала все мои минуты бодрствования.
Но когда Брук пришла домой потрясенная и рассказала мне о тренере, я не могла усидеть дома.
Двадцать минут спустя я в больнице. Благодаря эмоциональному порыву медсестры наконец впускают
