– Да, сэр.
– Кто же?
– Мистер Гомер Гарвин.
– Ваша очередь вести допрос, – сказал Хендри, поворачиваяськ Мейсону.
– Откуда вам известно, – спросил Мейсон, – что кто-тонамеренно стер в комнате все отпечатки?
– Обычно в любом помещении бывает множество отпечатковпальцев. Одни старые, наполовину смазанные, другие вполне пригодные дляидентификации. Но когда сталкиваешься с полным отсутствием отпечатков, этоопределенно указывает на то, что кто-то специально стер их.
– Когда это произошло?
– Этого я не могу сказать.
– Значит, вы обнаружили отпечаток пальца на этой ручке? И высмогли идентифицировать его?
– Да, сэр. Это был отпечаток большого пальца левой рукиГомера Гарвина.
– Младшего или старшего?
– Старшего.
– Когда был оставлен этот отпечаток?
– Не знаю.
– Он был оставлен до того, как было совершено убийство?
– Я не могу это утверждать. Но я не смею утверждать, что,поскольку других отпечатков в помещении не было, их мог удалить тот, ктонаходился внутри, то есть мистер Гарвин.
– Но могло случиться так, что кто-то протер все ручкиизнутри, а мистер Гарвин, поднявшись по служебной лестнице дома, нашел дверьквартиры открытой и закрыл ее. Именно тогда он и мог прикоснуться к ручке своимбольшим пальцем. Разве такая возможность исключается?
– Нет, сэр. Я уверен, что он был оставлен умышленно, – наэто указывает его необычное положение.
– Но ведь кто угодно мог взяться за ручку, разве нет? Илипросто повернуть ее.
– Что вы хотите сказать?
– Ведь круглые ручки насаживаются на шпиндель и крепятсягайкой. Ручка, которую вы обследовали, вполне могла раньше находиться снаружи.И отпечаток пальца мистера Гарвина мог быть сделан на внешней ручке, а послеэтого уже кто-то в перчатках мог поменять местами наружную и внутреннюю ручки?
– Да, конечно, если заняться всякими фантастическимипредположениями, я вынужден признать – такое возможно.
– У меня все, – закончил Мейсон.
– Если суд не возражает, – произнес, поднимаясь на ноги,Гамильтон Бюргер, – я хотел бы вызвать свидетеля противной стороны. Я имею ввиду Гомера Гарвина-старшего.
После того как Гарвин принес присягу, прокурор начал допрос:
– Я хотел бы обратить ваше внимание на тот ботинок, которыйфигурирует как вещественное доказательство номер 33. Он ваш?
– Это мой ботинок.
– Был ли он на вашей ноге в ночь на восьмое октября?
– Да, был.
– Вы не ступили им умышленно в лужу крови в квартире ДжорджаКассельмана, проживавшего в комплексе «Эмброуз», что на Кристин-Драйв, дом 948,в том месте, где уже имелся запекшийся отпечаток ноги?
– Вопрос отводится, как недопустимое, не относящееся к делуи несущественное доказательство, – быстро вставил адвокат.
– Возражение отклоняется.
– Я отказываюсь отвечать, – заявил свидетель.
– На каком основании?
– На том основании, что ответ может быть истолкован какповод для моего обвинения.
– Ваша честь, прошу приобщить это доказательство к делу.
Судья Даккер секунду поколебался, потом сказал:
– Если у защиты нет возражений, просьба удовлетворена.
– Вы заходили в квартиру номер 211 по вышеуказанному адресувечером седьмого октября? – продолжил Бюргер.
– Да.
– В котором часу?
– Около одиннадцати.
– Вы не уничтожали преднамеренно отпечатки пальцев сопределенных предметов с помощью куска материи или еще каким-либо другимспособом?
– Я отказываюсь отвечать на этот вопрос на том же основании.
Гамильтон Бюргер, видя, с каким вниманием прислушиваютсяприсяжные к происходящему, и отлично понимая, как подобные ответы свидетелямогут расцениваться, усмехнулся.
– Вы давали или одалживали указанный револьвер обвиняемойседьмого октября для того, чтобы она могла защитить себя?
– Да, давал.
– Это тот самый револьвер, который я вам сейчас предъявляю икоторый зарегистрирован под номером 30? Гарвин осмотрел переданное ему оружие.
– Думаю, это он. Да, определенно он.
– Я попросил бы вас детально описать свои действия в тотвечер.
– Я вернулся из Лас-Вегаса, поехал к себе в контору, гдепринял душ и переоделся.
– Ваши последующие действия?
– Если суд позволит, – прервал Гарвина адвокат, – якатегорически возражаю против данного вопроса, поскольку все последующиедействия свидетеля в тот день носят недопустимый, не относящийся к делу инесущественный характер, за исключением двух фактов, которые свидетель уже подтвердил,а именно: что он был в квартире Кассельмана около одиннадцати часов и чтопередал обвиняемой указанный револьвер.
– Но они могут оказаться весьма существенными, – возразилБюргер.
– В таком случае докажите, что они являются существенными.
Судья Даккер нахмурился.
– Ситуация довольно щекотливая. Суду вполне понятно, чегодобивается обвинение от свидетеля, поскольку элемент времени может здесь игратьопределенную роль.
– Однако, – возразил в свою очередь Мейсон, – свидетель могсовершить такие действия, которые не имеют никакого отношения к данному делу.
– Суд принимает возражение, – постановил судья Даккер, –хотя вопрос остается спорным. Совершенно очевидно, что свидетель твердо решилвоспользоваться своей привилегией, гарантируемой Конституцией США, и не даватьпоказания, которые впоследствии могут быть истолкованы против него. При данныхобстоятельствах, я думаю, суд вправе ограничить допрос свидетеля, учитываятакже, что на их основании строится обвинение. Если, конечно, тут нет сговорамежду обвиняемой и свидетелем.
– Очень хорошо, – сказал Гамильтон Бюргер, – аспекты егодеятельности будут уточнены с помощью других свидетелей.
Он несколько минут консультировался с Хендри, потом сказал:
– Откуда вы взяли револьвер, который имеет номер 33?
– У меня был магазин спортивных товаров. Будучи еговладельцем, я взял из него три револьвера.
