Эвелин были заполнены доверху, однако ничего подозрительного там не нашлось. Была обнаружена изящная шкатулка для драгоценностей, инкрустированная перламутром, которую Эмма сразу же захлопнула, чтобы избежать искушения. Попалась великолепная музыкальная шкатулка и грошовый роман с красавцем-вампиром на обложке: высокий и бледный, он довольно рискованно сжимал в объятиях некую даму с глубоким декольте. Из всего, что она увидела, именно в ней был заключен наибольший соблазн ее прихватить. Ей страшно захотелось показать эту книжку Элис, сопроводив данный жест комментарием, что этот бледный вампир, с ее точки зрения, сильно смахивает на Хуберта, а потом – посмотреть на ее реакцию.
– Если это еще одна коробка с сигарами, тогда я сдаюсь, честное слово, – раздался у нее за спиной голос Шаожаня.
Эмма обернулась. Парень вынул из шкафа еще один сверток, но на этот раз завернутый в женскую шаль. Эмма разогнулась и подошла. Несмотря на слова, глаза Шаожаня, внимательно изучавшие сверток, светились неподдельным интересом. Неужели они нашли то, что искали?
– Ну давай, открывай же, – поторопила Эмма.
Он послушно развернул шаль. И тут их взглядам предстала круглая металлическая коробка синего цвета, сантиметров сорока в диаметре, похожая на набор для рукоделия с нитками и иголками или на упаковку от швейцарского печенья. Шаожань осторожно снял крышку, и они увидели ее содержимое.
Внутри – великое множество самых разных предметов. Слишком много, чтобы успеть изучить каждый до возвращения хозяев номера с праздника в Большом казино. Ценность многих – неподписанной открытки с силуэтом острова Мон-Сен-Мишель, флакона духов с запахом лаванды и вербены – существовала исключительно в памяти их владелицы. Другие же просто кричали о своей значимости.
Рисунок углем с датой пятилетней давности и подписью Эвелин: взглянув на нее, Эмма узнала девичью фамилию Эвелин. С портрета на зрителя смотрело прекрасное улыбающееся лицо Клода Ожье – лицо совсем юное, почти мальчишеское.
– Маргарет нам рассказывала, что Клод и Эвелин знакомы с детства, – просветила она Шаожаня. – Что они вместе росли в Париже, в доме семейства Ожье. Их матери вроде бы были близкими подругами.
Шаожань молча кивнул, по-прежнему не сводя глаз с рисунка. И Эмма спросила себя, думает ли он о том же, о чем подумала она сама: от этого портрета, от того, как были переданы черты лица Клода, исходило ощущение чего-то большего, чем дружеское отношение. От рисунка веяло чем-то очень личным, глубоко интимным. Рука Эммы вновь опустилась внутрь коробки и вынула оттуда письмо. Хорошая бумага голубого цвета, красивый почерк. К несчастью, письмо было на французском, однако Эмма смогла все же разобрать подпись: «К. О.» – Клод Ожье, и еще два слова: «Карловы Вары».
По спине побежали мурашки. Вот оно, они нашли, что искали! Она протянула письмо Шаожаню.
– Можешь разобрать, о чем тут речь? – с надеждой спросила она. Она не раз становилась свидетелем того, как он общается с гостями по-французски.
Он кивнул, впиваясь в листок глазами, и взял письмо из рук Эммы. Он быстро пробегал по строчкам, а потом вдруг покраснел, причем гуще, чем в тот миг, когда посмотрел на брошенное на стуле нижнее белье Эвелин Спенсер. Когда он закончил читать и посмотрел вновь на Эмму, глаза его сверкали, лицо светилось отблесками триумфальной победы.
– Полагаю, что Клод Ожье и Эвелин Спенсер далеко не просто давние друзья.
Она хохотнула.
– Так и знала! Но что на это указывает?
Шаожань снова опустил глаза в текст, словно нуждался в том, чтобы что-то перечитать.
– В общем, он пишет, что любит ее, но быть вместе они не могут. Хотя, судя по всему, это уже случилось по крайней мере однажды ночью. – Шаожань нервно прочистил горло. – Клод в подробностях описывает, что он в тот момент чувствовал…
Эмма почувствовала, что и ее щеки покрываются румянцем. Но ведь она никогда не стеснялась говорить на подобные темы с другими парнями – с Виггинсом или Фредди, например! Виггинс, надо сказать, вообще обожал отпускать шуточки на тему близости. Однако с Шаожанем все выходило как-то иначе и обретало новые смыслы.
– А при чем тут Карловы Вары? – задала Эмма вопрос, приложив все свои усилия к тому, чтобы вспомнить, зачем они, собственно, сюда пришли.
– Это случилось как раз там, в Карловых Варах, – ответил Шаожань. – Он совершенно ясно дает это понять, когда пишет о той ночи, которую они провели вместе. «Это не должно повториться, – процитировал он. – То, что произошло между нами в Карловых Варах, там должно и остаться. Джейкоб – хороший человек, и ты сможешь быть счастлива с ним. Он не заслуживает нашего предательства. Если кто-нибудь узнает о том, что мы сделали, это станет крушением и для нас, и для наших семей. Эви, подруга моя, давай же вычеркнем это из нашей памяти!»
– Так ты думаешь, что Клод и Эвелин встречались в Карловых Варах за спиной мистера Спенсера? – спросила Эмма, придя в крайнее изумление. – Ведь Спенсеры были там в свой медовый месяц! Я просто поверить не могу, что Клод отправился туда вместе с ними. Похоже, что это пахнет скандалом.
Шаожань свернул письмо.
– Думаю, что это достаточно скандальная информация, чтобы Эвелин как следует испугалась, когда услыхала за ужином разглагольствования мистера Поула с упоминанием этого города…
– Настолько, чтобы переодеться в мужскую одежду, возможно одежду мужа, и подсунуть Поулу под дверь записку, в которой она предупреждает, что лучше бы ему держать рот на замке, – договорила за него Эмма, пораженная тем, как чудесно сходятся все концы. – А я-то думала, что это Джонатан, потому что фигура была невысокая и тонкая, но это описание так же хорошо подходит под саму Эвелин Спенсер.
Шаожань вперил в Эмму ошарашенный взгляд, импульсивно сжав ее руки.
– Кажется, ты права!
– Как думаешь, не стоит ли нам ей об этом сказать? – спросила Эмма. – Сообщить, что на ее тайну никто не покушается, что мистер Поул имел в виду совсем другое?
Шаожань вдруг стал серьезным, отпустил руки Эммы и отрицательно покачал головой.
– Не думаю, что это хорошая идея: может кончиться тем, что мы, сами того не желая, выдадим Хуберта. Будет лучше, если миссис Спенсер продолжит считать, что мистер Поул хочет разоблачить именно ее секрет. – Взгляд юноши рассеянно бродил по комнате, остановившись в конце концов на синих нарциссах. – Да, мне кажется, что так будет лучше всего, – заключил он.
– Наверное, так и есть, – согласилась Эмма, – кроме того…
Фраза ее повисла в воздухе. Дверь в номер люкс только что открылась, и послышались два несколько приглушенных расстоянием, голоса: мужской и женский. Шаожань и Эмма в ужасе посмотрели друг на друга и быстро поднялись с пола.
– Поверить не могу, что они вернулись, – жалобно зашептал Шаожань. – Подобные праздники всегда длятся дольше.
Он вмиг сложил все предметы в металлическую коробку, завернул ее трясущимися руками в шаль и возвратил на прежнее место в платяном шкафу. Эмма торопливо озиралась по сторонам: в комнате было только две двери – та, что вела в гостиную, где в этот момент, по-видимому, и находились супруги, и дверь в ванную комнату. Она схватила Шаожаня за руку и потянула его туда.
– Сюда, скорее! – прошептала она, втаскивая его в ванную и затворяя за собой дверь.
Как только они спрятались, распахнулась вторая дверь спальни. Смех Джейкоба Спенсера слышался теперь гораздо отчетливее. Эвелин тоже смеялась. Эмма в отчаянии закрыла глаза. Супруги Спенсер имели в своем распоряжении еще две комнаты, однако решили войти именно в эту.
– А ты не думаешь, что нам уже хватит? – поинтересовалась Эвелин по ту сторону двери. Слова ее прозвучали на фоне звука, который ни с чем не спутаешь: пробка вылетела из горлышка бутылки игристого вина.
– И что теперь? – прошептал Шаожань, нервно оглядывая тесное помещение.
Спрятаться было решительно негде. Если кто-то из супругов войдет – они пропали.
– Ты права, любовь моя, – отвечал Джейкоб, – я предпочту выпить тебя…
Эвелин засмеялась громче, и Эмма подумала, что поводом послужила абсурдность его замечания. Шаожань рядом с ней не сводил взгляда с окошка над роскошной ванной, как раз напротив двери.
– Ты что, думаешь?.. – зашептала Эмма.
– Всего-то второй этаж, – привел свой довод Шаожань, подходя к окошку. – И, если я не ошибаюсь, прямо под окном дерево… Точно! Иди-ка сюда, взгляни.
– Но я не собираюсь кидаться вниз со второго этажа, – попыталась защититься Эмма, скрестив на груди руки. – Есть там дерево или нет.
– Так ты предпочтешь остаться здесь, с ними? – нетерпеливо спросил ее Шаожань. За закрытой дверью раздавались звуки долгих, медленных поцелуев. – Рано или поздно, но кому-то из них обязательно понадобится туалет. У тебя есть на примете
