случайно указано «возвращение казаков в Сибирь». Если принять гипотезу происхождения их древних предков из центра Азии, юга Сибири и Восточного Казахстана, то речь должна идти не об освоении казаками Сибири, а о возвращении казаков на земли древних предков{343}.
Глава III Казаки Московии в ее внешней политике
Отметив появление казаков в Московском княжестве, попробуем понять их значение в превращении Залесской Орды (Великого Владимиро-Суздальского княжества){344} в Московию и роль в ее взаимоотношениях с миром.
Выходя на путь самостоятельности в окружении погрязших в междоусобицах осколков Золотой Орды, безопасность границ на юге Москва вначале стремилась достигнуть относительно миролюбивой политикой. Строились дипломатические отношения с ханами, продолжалась выплата определённой дани, в т. ч. в близкое Касимовское ханство, войска которого московские князья использовали в своих целях. Был избран, пожалуй, наиболее приемлемый и вместе с тем дальновидный политический курс государственного развития, всецело подтвердившийся дальнейшей историей.
Москва крепла экономически и продолжала строить вооружённые силы. В столице построили «Пушечную избу», впоследствии – «Литейный двор». Совершенствовались не только пушечных дел мастера, развивалось производство огнестрельного оружия. Появились вооружённые таким оружием «пищальные войска», куда также привлекались казаки из ордынского бездомного люда, в свое время наводнившего Москву. Пищальники получали участки земли близ городов, на которых селились семьями. Там выросли «стрелецкие слободы». Часть стрельцов составляла охрану великого князя{345}.
Стрельцы еще долго сохраняли казачье вольнолюбие и нередко своими волнениями наводили ужас на мирное народонаселение; оно не могло заснуть спокойно, в ожидании проснуться от набата и стрельбы, от зловещих криков: «Любо!» – которыми стрельцы приветствовали свои жертвы, принимая их на копья{346}.
Последний бунт стрельцов будет жестоко подавлен Петром I.
Огнестрельное оружие становилось грозной силой дальнего боя, и вооруженные им воины были способны не только противостоять самым искусным лучникам и арбалетчикам, но и получили огромные преимущества над ними. Если учесть, что у московских князей уже имелась своя казачья (татарская) конница, равной которой не было в мире, не считаться с такой армией вряд ли кто мог.
В учебниках не говорится о практически единовременном зарождении двух мировых супердержав позднего Средневековья – Османской и Российской империй. Причем ту и другую с полным основанием можно называть наследницами монгольской империи, вернее двух ее частей. Усиливающееся могущество османов в XV веке позволило им заявить права на протекторат над осколками Улуса Джучи, тем более что в XIV веке значительная часть подданных Золотой Орды стали, как и османы, мусульманами.
В 1475 году крымский хан Менгли-Гирей (1445–1515) фактически признал себя вассалом османского султана. С этого время казаки становятся главными действующими силами, противостоящими притязаниям султанов и крымских ханов в Северном Причерноморье и Приазовье. Именно тогда в Османской империи заговорили о казаках, называя их разбойниками или искателями приключений, заполнившими вакуум Великой степи в условиях ослабления центральной власти Улуса Джучи. С появлением турок в Северном Причерноморье нападения казаков на их опорные пункты, сопровождавшиеся захватом тысяч пленных, имущества и скота, вызывали беспокойство султанов. К тому же казаки не ограничились степью и начиная с последней четверти XVI века грубо нарушают безопасность османов на Чёрном море и его берегах, выходя в море на своих чрезвычайно маневренных длинных лодках, нападая на Босфор, и даже появлялись у северного побережья Анатолии. Турки мало что могли противопоставить этому невидимому и стремительному врагу{347}.
Деяния казаков той эпохи зафиксированы в исторических документах и актах Московии. Илья Владимирович Зайцев в своей монографии «Астраханское ханство»{348} приводит множество документальных примеров, которые в дальнейшем будут цитироваться, чтобы представить картину происходивших событий того периода истории России.
Так, в переговорах Москвы и Стамбула по вопросам о месте встреч посольств посланнику Третьяку Губину, отправленному для поздравлений Сулейману Великолепному (1520–1566) в связи с восшествием того на османский престол, в т. ч. предлагалось говорить следующее: «А зде[с] казаки великого князя сказывали, что Доном половина от Азова до украины великого князя – Переволока. Ино на Переволоке прибой людям взсторканским, и тут сходиться людем нельзе. Ино бытии съезду на Медмедице…»{349}.
Другой пример активности казаков: «Касимовские казаки, вернувшиеся с Волги, сообщили великому князю, что “пришед ко Азторокани безвестно черкасы да Астрахань взяли, царя и князей и многих людей побили и животы их пограбили, и пошли прочь; а на Азторокани учинился Аккубек царевичь”»{350}.
Здесь не очень понятно, кто были эти черкасы? И. В. Зайцев вслед за А. М. Некрасовым{351} предполагает в них кабардинцев, добавляя «очевидно». Но, как известно, во времена Золотой Орды из русских летописей исчезают торки, берендеи, их, как и чёрных клобуков, называют «черкасы». Ещё один важный момент в документе! Его составители писали о воинах Касимовского ханства не так, как принято в современной исторической литературе называть их татарами, а конкретно указали: «Касимовские казаки».
Имена у московских казаков ещё татарские, хотя и не мусульманские: «…12 августа 1542 г. Ишим был отпущен из Москвы, а с ним к Абд ар-Рахману отправлен казак Таиш Токсубин “с товарыщи з граматами”». Иван IV писал, что «хочет с ним имети крепкую дружбу»{352}.
Московская политика поддержания мира с султанами, проводившаяся с момента установления дипломатических отношений между двумя государствами, не меняется и в 50-е годы XVI столетия. Султаны следовали той же тактике. Две державы, принимая наследство монгольской империи, наращивали силы, не вступая в открытые конфликты между собой. Однако европейские государи уже заметили нарастающую угрозу со стороны Москвы и Стамбула. Началась политика стравливания ее правителей между собой. Но еще в 1554 г. Иван Грозный официально отклоняет просьбу черкесских князей дать им помощь против султана, «так как турский салтан в миру с царём»{353}.
Этого не скажешь о казаках. Они свободно воевали как на одной, так и на другой стороне: «…В мае 1541 г. со слов двух полоняников из Крыма в Москве становится известно о готовящемся походе Сахиб-Гирея. Среди его участников как собственно крымцы – подданные хана, так и азовцы, белгородцы (аккерманцы), кафинцы, турки “с пушками и пищальми”, ногаи (“бакий князь из ногай”), а также астраханцы»{354}.
Из чего следует, в походе крымского хана на Москву готовились принять участие азовские, белгородские казаки. Притом что сами казаки неоднократно предпринимали походы на Крымское ханство. Для понимания происходивших событий на южных рубежах Московского государства показательны взаимоотношения Астраханского ханства, Крыма и казаков. Они также отражены в документах и актах, приведённых И. В. Зайцевым.
Относительно набега астраханцев на Крым в отсутствие там основных военных сил Мухаммед-Гирея сообщал азовский бурган: «И как, государь,
