речное государство – Казачья Республика, основанная азовскими и белгородскими казаками, которая пополнялась вернувшимися из невольной эмиграции потомками единоплеменников из окраин Московии и Великого княжества Литовского. Крымские ханы уже не были достаточно сильны, чтобы уберечь на Донце свои права, и рекою завладели казаки. В низовьях Дона образуется Низовое войско Донское с представительством вблизи Азова. Его ядром считают племенную группу казаков Сары-Азманов[54].
Другими казачьими центрами стали Донское Верховое войско и Волжское, города и поселения донских казаков по Хопру и Медведице. Повсюду строящиеся «зимовища» и «юрты» с сохранившимися старыми казачьими поселениями территориально связывали Низовое и Верховое Донские войска в одно целое. К ним присоединяется часть казаков, ушедших из Запорожья{335}.
Ногайцы называли пришельцев севрюками и сары-азманами, которые положили начало возрождению казачьей жизни на Дону, но их имя вскоре вышло из употребления, и восторжествовало единое для всех обитателей Дона – казаки. Постепенно исчезли также и иные названия и прозвища – бродники, козары, торки, берендеи, чёрные клобуки и т. п. Дольше других держалось принятое у русских наименование донские черкасы. К 1549 г. на берегах реки выросли городки, и с тех пор население Дона непрерывно пополнялось казаками с севера, остатками черкасов-казаров с кавказских предгорий и черкасов – чёрных клобуков с Днепра{336}.
К концу XVI века Казачья Республика представляла собой мощное военное и суверенное политическое общество, готовое меряться силами с турецким султаном. С Московией донские казаки установили отношения взаимной поддержки. Хотя московским правителям была и не по душе их независимость, но с этим приходилось мириться. К тому же до возвращения на Дон сто лет казачьи станицы выполняли пограничную сторожевую службу московским князьям и стали для Москвы значительным военным, экономическим и социальным фактором. Ей приходилось мириться с существованием этих «федератов», признавать их права и обычаи, льстить их самолюбию, называя Великим войском, принимать их послов с честию наравне с другими иностранцами и даже высылать им более или менее регулярно дары – «жалованье»{337}.
В сущности, Москва с казаками поступала так же, как за тысячу лет до этого делали императоры Восточной Римской империи по отношению к федератам из готов или гуннов. И далеко не всегда федераты согласовывали свои действия с «работодателями»…
В 1549 г. ногайский князь Юсуф жаловался Ивану Грозному: «Холопи твои, нъхто Сары Азман словет, на Дону в трёх и четырёх мъстах городы поделали… да наших послов… и людей стерегут да разбивают». Иван IV на это отвечал: «А что еси писал, наши холопи Сары Азман ваших гостей побили, и те наши холопи в вашей землЪ… убЪжали в поле»{338}. То есть сары-азманы в то время не особо руководствовались распоряжениями московского правителя.
В дельте Северского Донца был построен городок Раздоры. С его основанием вплоть до 1622 г. здесь находился центр казачьего речного государства. В Раздорах собирались круги, размещалась администрация и главная квартира войска. После 1622 г. центр перенесли на Казачий остров, ближе к Азову.
В документах середины XVI в. упоминается Яицкое казачье войско. Его составляли казаки, со времён Золотой Орды стоявшие на реке Яик (Урал) пограничной стражей.
В низовьях Терека образуется Терское войско из донских и волжских казаков под предводительством атамана Андрея Шадры[55]. К ним присоединятся гребенские казаки, пришедшие на Нижний Терек с гор (гребней). Когда в 1282 году татарский баскак Ахмет вывел крупную группу пятигорских казаков (черкас), которые основали на реке Днепр город Черкасы, значительная часть их оставалась в горах. Видимо, к кому-то из них обращался за помощью хан Улуг-Мухаммед весной 1445 г. для похода на Москву: «…послали в Черкасы по люди», к ним пришли 2000 казаков»{339}. После покорения турками части Кавказа в середине XVI в. начинается массовое переселение гребенских казаков-христиан за Нижний Терек. Они обязались служить Ивану Грозному, за что тот признал их право на земли по Нижнему Тереку.
В 1527 году Сигизмунд Герберштейн писал о черкасах пятигорских – «христианах славянской речи» – как об опытных мореходах, владевших морской навигацией. С их приходом на Днепр начинаются морские нападения на далёкие берега Турции. Тогда казаки-моряки оказались на Дону новыми людьми, и это было замечено в Москве{340}.
Вероятно, речь здесь может идти об истинных потомках древних русов – известных мореходах, ходивших ещё в IX–X вв. походами на персидские берега Каспийского моря и Византию. Не исключено, часть из них была потомками тех самых варягов, родственников могущественных викингов, предки которых, по мнению Чоро Тукембаева, вышли из Великой Швеции – Урало-Саяно-Тяньшанского «треугольника». Другие мореходы среди обитателей Евразии неизвестны. Считать отважными мореходами славян-земледельцев тем более нет оснований, но среди русов, как и тюрков, после начала просветительской деятельности св. Кирилла и Мефодия вместе с письменностью могла получить распространение славянская речь. Что впоследствии и служило основанием называть казаков и русов «славянами».
На Днепре сложилась другая ситуация. В 1562 г. вышло постановление Польско-Литовского сейма о выплате запорожским казакам ежегодного жалованья. Им отдали всё пространство земель между реками Днепр и Днестр к татарским границам. Одновременно здесь строились города и сёла. Тогда же подошли черкасы пятигорские, т. е. цики и чиги, о которых в 1527 году писал С. Герберштейн. Был основан их город Чигирин, а в Великом княжестве Литовском учреждён Пятигорский гвардейский полк. Выходцы из Пятигорья и организовали черноморские походы, принеся навигационные навыки. По свидетельству Киевской летописи, первое морское нападение запорожских казаков на Малую Азию состоялось в 1576 г.
В конце XVI века организовалась самостоятельная Низовая Запорожская Республика. От ханов казаки ушли из-за покорности тех туркам и первое время не ссорились с бывшими соседями татарами. Более того, даже участвовали в борьбе придворных партий Крыма, выступая на стороне, враждебной туркам. Лишь позднее между ними произойдет окончательный разрыв.
Ушедшие в Литву и расселившиеся по её окраинам казаки, приняв покровительство польско-литовского короля, не прерывали связей с низовой братией. Предприятие, задуманное за порогами, находило отклик и поддержку на р. Рось и Суле: «…Услышав о проекте нового похода на турок, тысячи казачьей молодёжи спешили на Низ для того, чтобы в знаменитой Сичи заслужить звание знатного “товарища сичевого братства”»{341}.
Но казаки далеко не всегда считались с политикой Литвы, Москвы, Польши, а отношения с Турцией, Крымом и мелкими ордами строили на своих представлениях о соотношении сил. На границах московских и польско-литовских владений нередко происходили нападения на московские и крымские посольства, в чем с той и другой стороны были обвинения{342}.
И наконец, в названии главы не
