гораздо уже в плечах.
Но купец не испугался. Он весело ответил:
— И чего же ты, Степан Твердиславич, орешь, не вызнав наперед, в чем же дело? Я привел посланников далекого европейского народа.
— Я сын правителя Танора, меня зовут Ратмир Ратмирович Романов, и по законам моей родины я имею право представлять здесь моего отца, — вступил в разговор Ратмир.
— Посадник города Николаевска и глава Совета Посадников Войский Степан Твердиславич. — (Великан коснулся груди: ладонь гулко легла на броню). — Что ты предложишь?
Глядя снизу вверх на великана, Ратмир отвечал:
— Я бы хотел видеть наши народы дружественными, и я уверен, что таково же было бы желание моего отца. Я уверен, что наши народы могут многим поделиться друг с другом: как в торговле, так и в знаниях.
— Это уж как рассудит вече! — Посадник повернулся к спутникам и приказал им: — Отбой тревоги, к нам пришли друзья.
Один из спутников посадника поднял горн. Разлилась мелодия отбоя. Над городом раздались радостные крики, ворота открылись, горожане бросились к реке, чтобы как следует рассмотреть пришельцев. Толпа была настолько плотной, что гонец, посланный посадником с приказом созвать городское вече, едва пробился в город. Сам, Степан Твердиславич, с отрядом воинов-ротников, сопровождал гостей. Отряд словно плыл посреди волнующегося людского моря. Со всех сторон виднелись любопытствующие лица. Народ, вслед за отрядом, втягивался в ворота, направляясь к Вечевой Площади у подножья Детинца. Едва гости вошли в город, как зазвучал Вечевой колокол. На этот раз — не к тревоге. Да и без него николаевцы уже собирались на площадь. Люди стояли плотной стеной, оставив лишь один проход к степени — возвышению, которое являлось продолжением крепостной стены. На степень уже взошли старшины городских концов — важные бородачи в накинутых на плечи нараспашку меховых плащах, с непокрытыми головами.
— Бояре ждут, — пояснил Степан Твердиславич. — Как они ваши одеянья-то рассматривают!
Пришедшие заняли место на краю степени, чуть впереди кончанских старшин, и некоторое время ждали, пока смолкнет колокол.
Вся площадь была занята народом. Вечевой колокол оторвал людей от работы, и пришли на вече они в рабочем своем платье. Здесь перемешались армяки, кожаные фартуки, белые вышитые и простые льняные рубахи, кожаные кафтаны, плащи из темной материи. Кузнецы и углежоги приплыли с того берега в теплых штанах и валяных сапогах, надеваемых, чтобы не опалить ног при огненной работе; большинство же николаевцев были в сапогах и простых полотняных портах. Волосы многих перетянуты шнурками, чтобы пот не стекал на лицо и не ел бы глаз. Видны были седые головы, черноволосые, рыжеватые. Но лица казались одинаково свежими. Даже лица стариков.
Впрочем, сверху Ратмир хорошо различил: народ стоит не толпою, а четким порядком, все — по местам, отведенным для городских концов; в пределах порядка просматривались улицы, каждую улицу возглавлял уличанский старшина. Пришли не только мужчины но и женщины; правда их было значительно меньше, так как голос на вече имели лишь хозяйки. Среди темных одежд мужчин их блузки и сарафаны выделялись, как яркие цветы на лугу.
Висел над площадью гул голосов: николаевцы обсуждали последние события, взбудоражившие весь город.
Наконец, колокол смолк. Все кто хотел прийти на вече, — собрались. Посадник поднял руку ладонью вперед. Гул голосов сразу же смолк.
— Братья, николаевцы! — объявил Степан Твердиславич. — К нашим стенам ныне притекли посланцы от великого европейского народа, народа Танорского. Пришли они к нам с миром, а остальное сами скажут. — Степан Твердиславич оглянулся в сторону Ратмира. Умолк. А речь посадника ещё гремела над площадью: глашатаи передавали его слова в самые отдаленные ее концы.
— Николаевцы! — заговорил Ратмир. От имени правителя и народа Танора, который стоит на страже мира и справедливости в Европе, я предлагаю вам союз против общих врагов, врагов всего человечества, против сардукаров. Наши технологии гораздо выше ваших, но мы поделимся ими с вами, что поможет вам сделаться сильнее и богаче…
Ратмир говорил четверть часа. Он развернул перед николаевцами великолепные перспективы развития их края. Ведь, обладая высокими технологиями, русские стали бы монополистами в Азиатско-Тихоокеанском регионе Нового Мира. Тихий океан осваивают только пираты, сардукары же, связанные войной в Америке, ещё довольно долго не смогут как следует освоить западное побережье её, следовательно — не смогут помешать развитию. Надо пользоваться моментом.
Вот глашатаи повторили вслух последний тезис. Напряженная тишина повисла над площадью: николаевцы обдумывали слова Ратмира.
— Что скажете, братья? — обратился к народу Степан Твердиславич.
Из ряда кончанских старшин вышел пожилой седовласый купец. Он заговорил негромко, не напрягая голоса; его слова так же передавались по всей площади глашатаями:
— Сын правителя Танорского говорит, что от союза этого Город наш получит прибыли великие, и славу, и безопасность. Да никогда не бывает ведь так, чтобы одна страна помогала другой, не взявши ничего взамен. Каких же прибылей ждет ваш народ от этого союза?
Ратмир прекрасно понимал, что может явиться наиболее уязвимым пунктом его речи. Но он был готов честно ответить на этот вопрос. Танор, действительно, выигрывал, обретая на Тихом океане могучего союзника: таким образом, происходило распыление сил сардукаров по двум фронтам — в Атлантике и Тихом океане. Что вооруженный конфликт с сардукарами неминуем, — практически никто в Таноре не сомневался. Опираясь на русские порты николаевцев, конвои Танора могут спокойно проходить в Торговую бухту, не подвергаясь ни океанской трепке, ни нападениям сардукаров и пиратов. О пиратах надо помнить: хотя безо всякого плана, хотя и стихийно, всё же они осваивают Тихий океан. Немалую выгоду извлекут из союза с богатыми русскими городами Восточного берега Тихого океана торговцы оружием и станкостроительные заводы Танора. Ирокезы крайне бедны, поставка каждой третьей винтовки им происходит практически даром. А русские отплатят с лихвой. И за оружие, и за технологии.
Все это Ратмир рассказал вече, не скрывая ничего. Даже — неизбежную прибыль корпораций торгующих оружием и станками. Но именно эта откровенность была оценена народом.
— Союзу быть! — закричали николаевцы.
Не скоро стихли голоса. Ратмир закончил своё выступление такими словами:
— Немалую роль в союзе русского и танорского народов будет играть и то, что в жилах Правителя Танора, а, следовательно, и в моих жилах течет родственная вам, русская кровь.
7
После того, как народ николаевский разошелся с Вечевой площади, купец Ставр пригласил Ратмира, командира «Атревиды», посадника и старшин к себе на ужин. Чтоб пройти от Вечевой площади до дома Ставра, необходимо было пройти половину города, так как дом стоял близ Пшеничных ворот, обращенных не к реке, а к полю под городом. В Николаевске было не
