вещи-то явно где-то здесь поблизости, ведь нас заморозило уже на подходе к этой поляне.
Кряхтя как будто ему уже стукнуло девяносто, Альб кое-как поднялся и помог встать Рисе, на этот раз отряхнув её от снега просто руками — магию надо было поберечь.
Нарисовав прямо в воздухе несколько рун, из которых девушка сумела опознать только кано, Альб зажег фонарь, так и висевший у него на поясе, и уверенно направился к краю поляны, где действительно обнаружились и оба рюкзака, и три пары снегоступов.
Поскольку стоять было всё-таки тяжело, они кое-как аккуратно присели на рюкзак с инструментами. Сидеть так, конечно, было ужасно неудобно, но всё же лучше, чем в снегу. Поделили остатки укрепляющей настойки, причем Риса настояла, чтобы рунстих выпил чуть больше, совершенно обоснованно объясняя это тем, что он крупнее. Потом пили чай, Ρиса — из стаканчика-крышки, а Альб — прямо из термоса, закусывая печеньем, которое как-то огорчительно-быстро закончилось, как и чай.
Частично восстановив магию, рунстих сразу поставил защиту от холода, потому что сил идти у них пока не было, а сидя они и правда могли замерзнуть.
Ρиса подробно рассказала Альбу всё, что услышала от Рика, и к концу своего рассказа всё-таки не выдержала — разревелась.
— Ну что ты, всё же кончилось хорошо, — пытался её утешить Альб.
Но Ρиса никак не могла успокоиться.
— Ты просто не понимаешь, — сквозь всхлипы объясняла она, — что я почувствовала, когда он начал объяснять, что со мной всё будет хорошо, что я всё забуду, а потом он проведет этот связывающий ритуал, и мы с ним всегда будем вместе. Он ведь мне нравился, понимаешь, по-настоящему нравился, он был такой милый, и я ему тоже нравилась, я это сразу поняла. И я ведь допускала, что у нас потом всё может получиться. Ну, не то чтобы точно, конечно, но просто допускала такую возможность, понимаешь?
В глубине души девушка, безусловно, понимала, что неправильно делиться с Альбом, которому она тоже ведь нравится, он же сам сказал, такими подробностями о своем отношении к Рику, но желание выговориться, выплеснуть из себя всю эту боль, весь этот скользкий ужас, было сильнее, и остаңовиться она не могла.
— Лучше бы я для него была просто жертвой, — подытожила Риса, — мне так было бы легче.
Она глубоко вздохнула, зачерпнула немного снега и умыла лицо.
— Ну, а мне, безусловно, было бы легче, — в голосе Альба послышалась горькая усмешка, — если бы ты была абсолютно равнодушна к этому парню Но, увы, не всегда мы получаем то, чего хотим. Но вот что я тебе скажу, Бадриса Меринтен: если ты думаешь, что эти откровения заставят меня отказаться от тебя, то ты эти мысли брось. От того, что ты доверяла этому жуткому типу, ты нисколько не стала хуже, и уж точно — не для меня. Да и к тому же, он всех нас обманул. Я совершенно уверен, что ни один из нас не заподозрил его даже на минуту.
— Что ж, раз ты по-прежнему так серьезно настроен, тогда ты, Альбаред Хостунссун, должен дать мне одно обещание. Вернее даже, магическую клятву. Полную магическую клятву. Чтобы даже анимаг ничего не заподозрил, если допрос будет проводиться без применения эликсира правды, а я надеюсь, что до этого всё-таки не дойдет. А я дам такую же клятву тебе.
— Клятву? О чем? — удивился Альб.
— Что мы с тобой никогда и никому не расскажем о том, что ты выкриқнул, когда отправил Рика к Птице. Всё остальное расскажем, как было, а про это умолчим.
— Но почему? — рунстих всё еще не понимал.
— Ты вероятно, еще не до конца пришел в себя, — печально усмехнулась девушка, — поэтому и не сообразил пока, что именно ты сделал. Α ведь ты, получается, провел темномагический ритуал, когда попросил Птицу забрать твоего врага. Забыл, что нам рассказывала Ρеда о том, что ещё было написано в гримуаре Темного отшельника про Птицу?
— Знаешь, а ведь действительно забыл, — вздохнул Альб. — Ты права, конечно.
— Ну вот, так что давай клятву.
— Α как же остальные?
— А остальные ничего не слышали. Рик упомянул, что при нахождении в таком состоянии через двенадцать часов человек впадает в подобие комы. А они все в таком виде уже больше двенадцати часов, даже Реда.
Альб ненадолго задумался, а потом поинтересовался:
— А ты не боишься, что темная магия завладеет и мной?
— Чего я действительно боюсь, так это того, что бравые парни из магической безопасности не станут разбираться и просто запечатают твою магию. А будет очень несправедливо, если тебя лишат силы только потому, что ты спасал всех нас от темного мага.
— А разве тебя я тоже спас?
— Меня в первую очередь. Я как подумаю, что могла бы потом всю оставшуюся жизнь прожить с Риком и ничего не помнить, у меня прям всё внутри переворачивается. Так что придется рискнуть. А я за тобой пригляжу.
— Точно приглядишь? Я могу на это твердо рассчитывать? — Альб слабо улыбнулся. — Ведь нужно будет приглядывать очень внимательно, а для этого придется очень тесно общаться.
— Справлюсь как-нибудь, — бледно улыбнулась в ответ Риса. — После всего, что за эти дни произошло, мне и море по колено. Ты не тяни, а давай уже клятву.
И они обменялись клятвами.
К тому времени с момента исчезновения Птицы прошло уҗе больше часа, но остальные жертвы ритуала, вопреки надеждам, самостоятельно из заледеневшего состояния так и не вышли. Впрочем, это было не так уж и плохо, учитывая, что в верхней одежде был только Малентас, а остальные были помимо всего прочего ещё и босиком.
Риса рассказала Альбу о том, что узнала в своем то ли сне, то ли видении от Нирметы — что для того, чтобы вывести жертв из заледеневшего состояния, нужно нанести им на грудь руну хагалаз кровью того, кто проводил ритуал.
Чьей именно: Альба или Рика, было пока непонятно. С одной стороны, на Рису подействовала именно кровь Альба, с другой — собственно в ритуале она не участвовала, поэтому была вероятность, что для других всё-таки потребуется кровь Рика.
И перед ними встал выбор: попробовать пробудить Малентаса, чтобы точно определить, чья кровь подойдет, или просто набрать крови Рика и взять её с собой, а эксперименты проводить, когда они доберутся до «Сердца зимы» и доставят туда всех жертв. В любом случае остальных прямо здесь и прямо
