— Анисья? — неуверенно предположил Вова ирассмеялся.
— Тонисия! — жёстко сказал я.
— Ох, какие мы злые! И какие страшные! Давай, дуй комне — гуляем сегодня! — хохотал Вова.
— Да пошёл ты… — сказал я.
— Чего?! — переспросил Вова сразу протрезвевшимголосом.
— У меня Карина есть, — сказал я. — Так чтоне звони мне больше, good bye!
И отключил телефон. Грубовато конечно, но пусть скажетспасибо, что по морде не получил.
Я купил несколько биг-маков, целый пакет картошки фри скетчупом и даже парочку вишнёвых пирожков.
Один я съел по дороге.
Я принёс все это на свидание к Ха. Голодает ведь, наверное.
Ха очень изленился.
Но его худеньких длинных ручках и ножках появилисьугрожающие татуировки. Кроме «Бей Мусоров» на левой руке, правая нога, обутая вкед, была живописно разрисована колючей проволокой и обнажёнными девицами сдлинными волосами.
— Мокруху шьют, — сказал он, увидев меня.
Я сочувственно кивнул и выложил на стол биг-маки.
— Что за хрень ты мне принёс? — Он брезгливозаглянул в пакетик с картошкой.
— А чего бы ты хотел? — виновато спросил я.
— Да у меня всё есть! — Он потянулся изевнул. — Это вон вертухаям отдай, а то кризис, говорят, жалко их!
Ха кивнул на охранника за решёткой.
— Дай сигаретку! — попросил его Ха.
Охранник, оглянувшись по сторонам и никого не увидев, принёсему сигарету и дал прикурить.
— Может, тебе сигарет принести? — предложил я.
— Да есть у меня всё… Можешь денег дать, чтобы в картыбыло на что играть, а то уже перед братвой западло!
У меня было всего семьсот рублей, я отдал половину.
— Ещё побег мне вменяют, волки позорные! — Халовко сплюнул на пол.
— Ну, в общем, тебе здесь хорошо? — спросил я дляочистки совести.
— Неплохо, — пожал плечами Ха. — Но Зойку иподельников её порешу, как только откинусь!
Я немного испугался за тётю Зою. Хотя с другой стороны —сами виноваты.
Зачем Васю зарезали? Нормальный был мужик.
— А как ты думаешь, сколько дадут? — спросил ясириусянина.
— Лет пятнадцать, — авторитетно предположил он.
— Тётя Зоя не доживёт, — решил я, — алкогольеё погубит гораздо раньше.
— Тётя Зоя, где Ха? — спросил Млей. Над ухом унего красовалась белая гвоздичка, а на запястье позванивали блестящиебраслеты..
— Улетел, — сказала тётя Зоя. — Тю-тю!
— Точно? — переспросил Млей.
— Точнее не бывает. Хочешь, я тебе мой портретпокажу? — предложила она.
— Нет, спасибо. Я тут оставлю кое-что для Тонисия,ладно?
— Ладно. Не деньги? А то он мне должен!
— Сколько? — спросил Млей.
— Сто рублей! — с вызовом сказала тётя Зоя.
Млей отдал ей сто рублей и спустился на улицу.
Я высоко прыгал со своим щитом, иногда зависая в воздухе.
— Привет, — сказал Млей.
Я промолчал. И исподтишка разглядывал браслеты на его руке —красиво.
— Я тебе там пригласительные оставил, — грустносказал Млей, — на премьеру к режиссёру Котову, он очень просил. Придёшь?
— Не знаю, — бросил я небрежно. — Будетнастроение — пойду, не будет — дома останусь.
— Ладно, — послушно кивнул Млей. — Ну пока?
Я отвернулся и высоко-высоко подпрыгнул. А когда опустилсяна землю, Млея уже не было.
— Ура. Дублёнки, — тихо сказал я. Без всякогонастроения.
Млей нашёл в «Одноклассниках» Данилу. Он долго рассматривалего фотографию. Фотографии его девушек. Снова его фотографию. Данила улыбалсяза штурвалом спортивного самолета.
Данила улыбался так, словно кроме него и этого самолёта вцелом мире больше ничего не было. А может быть, и в целой вселенной.
Млей, зарегистрированный в «Одноклассниках» под именем Даша,предложил Даниле дружить. Данила согласился.
«А ты красивая, Даша», — прислал он сообщение.
«Да, говорят», — написал Млей в ответ.
«Ты знаешь Егора? Я сегодня иду к нему на др».
«Не знаю».
«Жалко, а то бы увиделись».
«Увидимся ещё», — пообещал Млей.
«Это приглашение на свидание?» — прислал Данила.
«Извини, мне пора бежать», — ответил Млей и вышел из«Одноклассников».
А потом ещё долго сидел и смотрел на пустой экран монитора.
Набрал номер администратора.
— Можно прислать мне белые розы? — спросил он.
— А что, те уже завяли? — удивилась администратор.
— Да, уже несвежие, — Млей разглядывалсклонившиеся головки цветов, которыми была уставлена вся гостиная.
— Ладно. — Администратор повесила трубку и нашла вжурнале раздел «Новости спорта». Крупным планом фотография — Кличко. Она всталасо стула и сделала «троечку» — два коротких выпада и один длинный — левой. Впочки.
— Я должна сказать тебе кое-что важное! —проговорила Наталья Петровна, когда Млей приехал в офис.
— Давай. — Он засунул в рот последний кусок пиццыдиабло.
— Сядь! — Наталья Петровна сама села в кресло.
— Я сижу! — удивлённо констатировал Млей.
— Я оформила документы по усыновлению, вернее, поудочерению ребёнка, — медленно сказала Наталья Петровна, чинно положивруки на коленки.
Млей пару раз крутанулся в своём кресле.
— Ну и дела! — присвистнул он. — Как тырешилась?
— Не знаю. — Она вздохнула. — Мне кажется, яещё до конца и не решилась…
Зазвонил телефон, Млей не ответил.
— Но уже оформляешь документы? — уточнил Млей.
— Да. Она очень хорошенькая. Девочка. — ЛицоНатальи Петровны расплылось в улыбке. — Семимесячная, правда, ноздоровенькая! Весит уже 2.150 — это отличный вес!
— Здорово! — улыбнулся Млей. — Я рад за тебя.А кто её родители?
— В этом-то всё и дело… Папа её бросил ещё до рождения,а мама — малолетняя соплюшка. Всю беременность утягивалась, скрывала отродителей. Так доутягивалась, что преждевременные роды!
— Дура! — согласился Млей.
