— Кризис, девочки, — тоже вздохнула НатальяПетровна, — мужики сходят с ума.
— Они и так сходят с ума! — возразил Млей.
— Да, а теперь представь, каково им в кризисе! Думаешьлегко такое бабло терять? — Наталья Петровна проверила пальчиком, невысохла ли ещё маска. Палец испачкался в голубой пасте, и она вытерла его обдиван. Потом вытерла диван сумкой.
— А разве она должна высохнуть?! — уточнила Жажа.
— Сейчас прочитаю. — Наталья Петровна досталаинструкцию и поискала глазами текст на русском языке.
— Что мне с ним делать, не знаю… — Жанна как будторазговаривала сама с собой.
— Вот, нашла. Девочки, она не должна сохнуть, онадолжна впитаться.
— А скоро? — спросил Млей. — Не написано?
— Мы уже минут двадцать сидим — Жанна тоже дотронуласьдо лица пальцем. — Что-то не впитывается.
— Подождём ещё, — решила Наталья Петровна.
— Я уже и ругала его, и не разговаривала с ним, —продолжала Жанна — Ничего не помогает.
— Он вроде тебя так боится… — Млей пожал плечами.
— Боится?! — воскликнула Наталья Петровна. —Да он с ней в магазин вчера отказался ехать!
— Как отказался?! — не поверил Млей.
— Так! — кивнула Жанна — Я ему говорю: поехали сомной, хочу себе чулки подкупить.
— А он? — спросил Млей.
— А он как начал орать! Чуть не дурой меня обозвал.Представляете?
— Ужас, — согласилась Наталья Петровна.
— Девочки, зачем я вообще эту маску делала? Мне сейчасопять краситься придется! — вздохнула Жанна.
— Давайте смывать! — тут же предложил Млей.
— Я ещё посижу, — решила Наталья Петровна. —У меня вроде начала впитываться.
Жанна и Млей умылись в туалете и вернулись.
— Режиссёр Котов обещал меня в кино снять! —кокетливо произнесла Наталья Петровна
— А что твой-то? — спросил Млей.
— Не впитывается. Я, пожалуй, тоже умоюсь. — Онавышла.
— Не спрашивай её про мужа, — попросила Жанна — Ато она сразу плакать начинает.
— Так и живёт с той малолеткой? — уточнил Млей.
Жанна кивнула, тщательно припудрив лицо.
— Муся! А я решила тебе свои клипсы подарить! —сообщила Наталья Петровна, когда вернулась.
Они примерили клипсы Млею.
— Красиво! — выдохнула Жанна.
— Красиво! — согласился Млей, рассматривая себя вмаленькое зеркало пудреницы.
Водитель Карины оставался всё таким же недоброжелательным поотношению ко мне. По-моему, он меня просто ненавидел.
«Завидует, — решил я, — нашему счастью».
Карина встретила меня в испачканном краской фартуке и спалитрой в руке.
— Как хорошо, что ты пришёл! — обрадовалась она —Попозируешь?
Карина усадила меня на задрапированный чем-то красным стул инадела мне на голову шапку Деда Мороза.
— Не шевелись, — попросила она руками оченьсерьёзно. — Я буду писать твой портрет.
В комнате уже стояло несколько этюдников, и на каждом из них— портреты различных мужчин.
Карина бросала на меня быстрые взгляды и наносила на холстмазки.
— Есть какая-нибудь деталь, которая характеризовала бытолько тебя? — спросила Карина.
Я задумался.
— Любимое стихотворение. Или воспоминание из детства.Это бы мне помогло! — Она мерила мое лицо карандашом, определяя пропорции.
— Гантели! — предложил я.
— Или гантели! — радостно согласилась Карина и тутже пририсовала в нижнем левом углу грушу времён Ивана Поддубного.
— А кто все эти мужчины? — спросил я, во-первых излюбопытства, а во-вторых для того, чтобы Карина подумала, будто я ревную.
Она широко улыбалась и дразнила меня.
— Нет, правда, кто это? — настаивал я,эмоционально размахивая руками.
— Не шевелись! — строго посмотрела на меня Карина.
— Не буду позировать, пока не скажешь! — заявил яи нахмурился. И сощурил глаза. Как Бред Питт в «После прочтения сжечь».
— Ну ладно, не дурачься! — попросилаКарниз. — Мне работать надо.
— Скажи! — настаивал я.
— Ты хочешь услышать это от меня? Ладно: это всё твоипортреты! Доволен? Только не гордись слишком сильно. — Карина обиженноподжала губы.
Я немного удивился, но не подал виду.
— Я действительно хотел услышать это от тебя, —сказал я.
Карина улыбнулась.
Когда портрет был закончен — я узнал в нём волевойподбородок водителя, карие Каринины глаза, свои уши и чей-то внушительныйнос, — мы сели пить чай.
— Этот портрет самый удачный, — сказала Карина.
— Из-за груши, наверное, — предположил я.
— Хочешь, он будет твой? Только если ты обещаешьповесить его над кроватью!
— Конечно! — с жаром откликнулся я. — Обещаю.
— Забирай.
— Прямо сейчас?
Она показала мне рукой: прямо сейчас.
Портрет был такой огромный, что с трудом влез в мою машину.
Дома я честно вбил над кроватью гвоздь и повесил портрет. Нестоит обманывать женщин по пустякам.
Мне пришлось попросить молоток у тёти Зои. Она, конечно,вызвалась мне помочь.
— На меня похожа, — прошепелявила она, глядя напортрет. — В молодости. Ох, и красавица я была!
— Ты, тётя Зоя, и сейчас ничего! — сказал я,водружая портрет на стенку.
— Ты уж не забирай её, когда переезжать будешь, —попросила она — Оставь на радость старухе.
Я пообещал. Карина мне на Тете ещё сто таких нарисует!
— Ура! Дубленки! — орал я, когда вышел на работу.
— Где дублёнки-то, молодой человек? — спросилатётка в каракулевой шубке.
— Там! — Я махнул рукой точно по сценариюменеджера.
Я прыгал и радовался: я зарабатываю деньги! Может быть, и доповышения допрыгаюсь. И тогда найму Карине учителя рисования. Я стал прыгатьещё выше. Нелегко работать — но надо!
Зазвонил телефон.
Я решил, что звонит Млей, но оказалось — Вова.
— Анжелина! — раздалось в трубке. Вова явно выпил.
— Ты что, забыл, как меня зовут? — холоднопоинтересовался я.
