и шкафом, как ты хотела.
— Ох, искушаешь, Мира... Не уйду ж я от тебя... Правда, мне в подарок ты чулан пыльный построила, а Ваньке — вот это чудо новомодное... Но если я останусь, если Иван останется, баба Яга пропадет. А мировое равновесие как?
— Думаешь, оно от бабы Яги зависит? И так сплетня давно ползет, что ты на болотах сгинула.
Подсунула Тихомира зубную щетку и пасту. Выдавила Яся пасты на щетку, в рот засунула. Малиновая.
— Иван-царевитш жашкажет.
— У Ивана-царевича теперь суженая есть, закончена его сказка, больше баба Яга ему не надобна.
— А на ижбушку у меня тогда права какие?
— Нечто мы не договоримся, Яся? К тому же, чудесный флюгер тебе принадлежит. Не бабе Яге. А это из-за него все дела закрутились.
— Ладно... — выплюнула, рот прополоскала, щетку отложила. — Еще одну наколдуй, что ли... — усмехнулась. — Для нашего Ивашки... И скажи, пусть не скучает... К вечеру обернусь... Поверить только! Я все бросаю и ухожу в Тридевятое царство!
— Дверка в чулане, — подсказала Мира со вздохом да Вихрю сонную наружу вытолкала. — В том и подарок был. Ты только недолго, хорошо?
— Вечером вернусь — куда я денусь. Теперь спать хочу в опочивальне, а не на старом диване у тети Иоланты, — подмигнула Яся весело. — Пошли, Мег. Поесть тебе дам.
И тут заприметила перышко жар-птицы, как оно у порога лежит и сияет. Вот светло так отчего!
— Ой! Потерял Ванька... Вот растрепа. Ну, вечером ему и отдам. Еще сквозняком унесет.
Сунула Яся предмет волшебный в карман платья, туда, где уже окарина даренная лежала. Подхватила кошку Мег, да в чулан полезла.
— Домой, в мир перевернутый, — приказала.
— Ну, дай блюдечко! — хныкала Кикимора. — А я тебе — носки.
Связала она их до конца, дно убрала так, что теперь ни одного утопленника, не смердит, даже воздух над болотам посвежел. А Леший все блюдечко зажимает. Скучно!
— Нечего им дорожки путать, — сдвинул Леший брови.
— Ой ли я не знаю, что ты ихнюю Тихомиру через лес к морю напрямик пропустил, — забурчала Кикимора.
Покраснел Леший под своею бородой, на бревнышке заерзал.
— Ага! — ткнула Кики пальцем победно. — Болота все мне рассказали, морда твоя бесчестная. А смертным нельзя так запросто помогать! Законы нарушать!
— Ивану мы помогать обещались. Теперь его судьба с Ягою и связана.
— Твоими, между прочим, стараниями, отец. Угенство твое «Мамба».
— Что за мамба такая?
— Змея такая ядовитая в землях далеких водится. Совсем как ты. Ну, дай блюдечко! До моря они дошли-то хоть?
Солнышко уже над морской гладью поднялось на локоть, и возвращался Иван-не-дурак в избушку с уловом в ведрышке, соленый да довольный. Сейчас закричит он «с добрым утречком!», расцелует суженую свою ненаглядную и...
Домик рыбацкий как был, так и пропал. Покружил Иван по околице — да нет, что тут перепутать-то. Ведерко упустил да и сел в песок.
— Ушли... без меня?
Вот тебе и любовь верная, сердце знойное...
Кикимора задохнулась.
— И такое пропустили! Куда делась избушка?! Ты ж говорил, до моря дошли!
Леший и сам крякал да бороду потирал. Жаль ему было Ивана. По-мужски вот жаль.
— И где Ягуся теперь?.. Кощей забрал? Горыныч унес?..
— Не стали бы они на бабу Ягу покушаться. Скорее, она сама чего-то натворила. Смотри-ка, а это что?
Пригляделись старики, в блюдечко носами уткнулись почитай.
— Мелковато... — пожалела Кики, что очков не носит.
Яга бы им сейчас могла сказать, что достаточно двум пальцами раздвинуть картинку, и яблочко все приблизит. Но Леший и Кики этого не знали. Да и другого производства было их яблочко наливное, могло не сработать.
Поднял Иван с песка вещицу странную. Вроде и домик искусно вырезанный, а вроде и украшение какое, с подвеской аки камень драгоценный. И еще написано что-то, да не по-русски: Made in China.
— И это что ж за диво такое? — пробормотал Иван, прочитать сие не умеючи.
Не так уж волновали его сейчас дива разные, только душа будто шептала нечто вроде:
«Не сбегало твое солнышко ясное — беда с нею приключилась. И вот эта вещица поможет тебе суженую спасти, из избушки она ведь, помнишь?».
Почесал Иван голову под шляпой.
— Что ж это такое? — приглядывался
