II (721–705 гг. до н. э.) экипаж из трех человек – возница, лучник и щитоносец, становится обычным. Такое же количество людей в кузове боевой колесницы, судя по ассирийским анналам Асархаддона (680–669 гг. до н. э.), было у египтян в первой половине VII в. до н. э.117. Уже во временя Синаххериба (704–681 гг. до н. э.) упряжка, как правило, имела четыре человека, два из которых – щитоносцы, один стрелок и один колесничий118. Поэтому, вероятно, и в израильских колесницах могло быть так же три человека119. Позднее же из слова sails развилось другое его значение, обозначающее человека, исполняющего обязанности адъютанта либо третьестепенного начальника. Следовательно, sails Библии напоминает о том, что ассирийский и нововавилонский taslisu был связан с военными функциями колесницы. Таким образом, видимо, правильно обычное отождествление ташлишу именно со щитоносцем, должность которого менее почетна, ведь не случайно в одной надписи его ставят рядом с обозным слугой120. В мирное же время ташлишу были возницами121, а в качестве кучера у знатных персон они, как и sails, представляли собой довольно влиятельное лицо – помощника типа адъютанта (ср.: Hdt., VII,40; Xen. Cyr., VIII,3,14)122.
В том же архиве храма Эбаббара сохранилось письмо трех чиновников храма к «жрецу Сиппара», датированное приблизительно 539 г. до н. э. (СТ. XXII. 164)123. В нем говорится о посылке 10 ташлишу, по-видимому, как-то связанных с хозяйством храма, и выдаче им пайка ячменем из храмового амбара. Следовательно ташлишу имеют отношение к Эбаббаре уже во время вавилонского царя Набонида124. Также следует обратить внимание на большое количество этих людей, что согласуется с табличкой Гузану, надел которого имел более одного ташлишу. Если на ассирийской квадриге ехало 1–2 щитоносца-ташлишу, то предполагать, что на вавилонской колеснице их было больше, видимо, не стоит – они здесь не нужны. Однако, не следует объяснять большое количество этих лиц и тем, что «надел колесницы» поставлял несколько колесниц – слишком велика была бы сумма повинности125. Скорее всего, значение само слово ташлишу изменилось.
Оно, впрочем, еще как-то связано с военным делом, ведь наряду с ними в этом же письме Гузану упоминается офицер царя, но в то же время отсутствует какая-либо информация о самих колесницах, хотя речь, вероятно, шла о военных действиях. Вместе с тем, в корреспонденции Эбаббары встречается и просто подвозчики телеги, которые не называются ташлишу (СТ. XXII. 179:6, 536/ 5 г. до н. э.). Вероятно, всё это свидетельствует о том, что персонал упряжки уже в нововавилонское время был связан с храмом и что «надел колесницы» уже тогда мог существовать.
В архиве Мурашу, датированном последней четвертью V в. до н. э., мы встречаем еще два обозначения для ташлишу, которые до этого неизвестны. Тут упоминаются хатру «правых» и «левых» ташлишу (BE. Х.26; 36; PBS. 2/1.132). Каждое н. э. их округов имело своего начальника (saknu)126. А. Салонен так пояснял данные наименования: в поздневавилонский период различия между вторым и третьим ездоком на колеснице были забыты и оба спутника возницы стали называться по той стороне, на которой они стояли127. Однако более вероятным кажется, что речь шла о традиционном разделении войска на правое и левое крыло, известное еще по документам из Нузи и по ассирийским надписям128. Видимо, такое же деление армии продолжало существовать и в ахеменидское время, ведь из того же архива Мурашу известны хатру правых и левых «разведчиков» (BE. Х.34; PBS. 2/1.41; PBS. 2/1.188)129. Не могли быть эти воины колесничими серпоносных квадриг? Видимо, нет. Поскольку ташлишу правый и левых являлись землевладельцами небольших «наделов лука», объединенных в хатру, а не обладателями поместий.
В общем, большинство наших данных все же свидетельствует о военном характере ташлишу и о вероятном сохранении старой системы мобилизации и регистрации этих людей, в качестве вспомогательной службы, за владельцами «наделов колесницы».
Вторая группа воинов, встречающаяся в табличках и связанная с колесницей: màr amel si-si-i «сыновья людей коня». К сожалению, термин встречаются редко, Чикагский словарь аккадского языка приводит лишь две, уже упомянутые нами, таблички времени Дария I, где он присутствует (Dar. 483; СТ. XXII.74)130. Среди табличек персепольской сокровищницы встречается и «женщины женщины коня» (РТ. 6)131. Данный словарь предположительно переводит это слово как «charioteers», однако из контекстов документов такая трактовка термина отнюдь не следует. Судя же по названию должности, эти люди, скорее всего, несут службу по уходу за конем132. И. М. Дьяконов высказывает предположение, что эти люди были конники133. Ведь не случайно же «сыновья коня» были и у Ширку, у которого, по-видимому, не было колесничного надела, и у Гузану, владеющего этим наделом. В то время как ташлишу присутствуют лишь у второго лица134.
Кроме того, в одной табличке, датированной 517 / 6 г. до н. э. (Dar. 154:2), встречаем еще и общее название «воины колесницы», известное еще в ассирийскую эпоху135, когда оно, судя по всему, могло обозначать различный вспомогательный персонал упряжки.
Таким образом, в наших табличках, видимо, не встречается специального обозначения для собственно бойцов с колесницы, в то же время, мы не видим и какого-либо изменения в аккадских названиях для вспомогательного персонала колесницы, которое произошло бы в ахеменидский период.
Если обратиться к Ксенофонту, увидим, что он часто упоминает колесничего серпоносной квадриги, синонимично называя его то ηνίοχος· («возничий»), то άρματηλάτης· («колесничий»)136. Если первое слово обозначало возницу уже у Гомера (ШД09 etc.), то второе в форме άρματηλάτας· мы встречаем впервые у Пиндара для обозначения возничего, гонящего спортивную колесницу на большой скорости (Pind. Pith., V,115; ср.: Pind. Isth., 1,17; Soph. El., 700)137. Впрочем, уже древние не видели особой разницы в этих терминах, объясняя одно слово другим (Hesych., Suid. s. v. αρματηλάτης·· ήνιοχος·).
Поскольку Ксенофонт и другие прямо источники не говорят сколько людей находилось в кузове, то, вследствие неправильного понимания функции колесницы с серпами и сопоставления ее с невооруженной упряжкой, возникло и неверное мнение о количестве экипажа в данной упряжке. Так, уже византийский филолог XII века Иоанн Цец (Chiliad., 111,727; 741), очевидно, считал, что в колесницы Абрадата находился еще и возница. Г. Гуго говорит об одном воине и одном вознице, И. Гинцрот считает, что в такой квадриге обычно находился один колесничий, но иногда присутствовал еще воин и извозчик138. Дж. Роулинсон, не различая число людей в обычной и серпоносной квадриге, полагал, что обе имели по 2–3 человека, а некоторые исследователи совершенно произвольно приписывали вооруженной упряжке экипаж от 4 до 8 человек139. Однако о том, что в квадриге был
