идет, – вздохнула я. – Зато ему иду я, поэтому пока так.
– Куда иду? Чего идет? – напряглась девка.
Но я только рукой махнула:
– Зачем разбудила?
– Ой, госпожа ведьма! Госпожа ведьма… – начала снова Зарянка. Но на мой не слишком добрый взгляд собралась и четко ответила: – Женский сбор у нас! У Добронравы в пекарне.
– Почему в пекарне? – удивилась я.
– Мужики туда не ходят, – объяснила Зарянка. – Они раньше пытались, потом со скалкой Добронравиной познакомились и перестали пытаться. – И она развернулась и припустила по улице.
Ей хорошо, одетой, скакать по булыжным камням мостовой. Я же, старательно придерживая край одеяния, чтобы не задирался от ветра и не показывал всем исподнее уважаемой ведьмы, поковыляла следом. Может, и правда, лучше бы было дождаться Видану?.. Ну да что уж теперь.
– И тогда он меня просто выгнал! Сказал, ничем помочь не может! Нехороша я! – плакала какая-то девка, уткнувшись в пышную Добронравину грудь, когда мы открыли тяжелую деревянную дверь, обитую металлом, и спустились в святая святых – место, где рождались знаменитые на все Дубки пироги. А там уже маленькая девчачья толпа стояла, и все грустили…
– Ишь, ирод какой! – гладила девку по голове торговка. – А мы на него ведьму!
Кажется, мой тяжелый вздох слышали во всем городе:
– На кого меня опять? Только не говорите, что и тут господин маг отметился! Я на него натравливаться не буду, как ни уговаривайте.
– Тьфу на тебя, какой маг? – смачно плюнула на пол стоящая рядом Любава и тут же прикусила язык, получив подзатыльник от Добронравы.
– Ну и хорошо, – успокоилась я. – Так что еще случилось?
– Да Овинник наш балуется, хотели вот помощи попросить…
– Овинник! – не смогла сдержать я вопль ликования.
Я ж совсем забыла про Овинника!
– Овинник, – повторила Добронрава, продолжая гладить девушку по голове. – Издревле ведь повелось, что он девок на брак благословляет! Кому даст по голому заду ладонью мохнатой, та и замуж сразу. А тут начал коленца выкидывать – то запрется у себя в сарае, никого не пускает, да еще и ругается почем свет, то всех подряд мохнатой лапой лупцует – даже бабке Веселине перепало, и это при живом-то муже! Да и в сарай она вообще за вилами пришла. А несколько недель назад и вовсе начал девкам о вреде ранних браков рассказывать. И свои прямые обязанности исполнять, как надо, не хочет!
– Какие прямые обязанности? – Я прижала руки ко лбу. – Овинники никогда такой силы не имели, на брак благословлять! Это одно сплошное надувательство! Им за урожаем следить надо, в сарае своем сидеть, а не к девкам лезть!
– Так… – начала Добронрава.
– Нет! – цыкнула я на нее, сдвинув брови. – Девки! Если надо – сама вас благословлять буду, я и без заголения филеев ваших обойдусь! А с Овинником поговорю!
– Вот за это спасибо! Только с благословлением ведь непорядок выходит, традиция же. Мамки наши, бабки…
Я вздохнула:
– Бабки ваши ни одной книги в жизни не прочли! Им как сказали делать, так они и не спрашивали, зачем да почему, знай себе повторяли то, что нежить по пьяни выдумала! А вы?
– А что мы? – испугалась Любава.
– А вы образованные!
– Кто? – высунулась Зарянка.
Я глаза закатила:
– Так, юбку мне найдете какую? Или платье? В таком виде к этому охальнику лучше не ходить, пусть я и ведьма.
Спохватились сразу все, забегали. В руки мне сунули кружку с молоком и кусок еще горячего пирога. А пока искали платье, я начала обдумывать план по поиску моего Бурьяна. С Овинником если я договориться смогу, дело явно пойдет быстрее! Он по земле посмотрит, а водяной по воде искать начнет. Овинникам большая сила через землю дана.
Через полчаса я уже стояла у неприметного серого сарая, почесываясь под шерстяным платьем. Никогда такие не носила и точно больше не буду. Девки со мной не пошли – уж больно запугал их Овинник. Видно, накрыло хозяина зерна с нового урожая. Трава, что ли, какая специфическая вместе с рожью попалась?
Я постучала, как положено по правилам, и вошла. Высокая деревянная дверь громко заскрипела и закрылась за мной с гулким стуком.
– Проходи, – устало раздалось откуда-то из темного угла. – Вон, к стулу. И заголяйся.
Я даже замерла на несколько мгновений от такой-то наглости!
– А ты ничего не попутал, Овинушка дорогой? – прошипела сквозь зубы, проходя сразу туда, где этот бесстыдник сидел. Кожа под платьем нещадно чесалась, отчего ведьмин характер норовил выплеснуть все краски раздражения и гнева.
– Ты с какого перепугу решил, что можешь меня раздевать, а? Зерна мешок! – я наклонилась и ухватила за шиворот пытавшегося скрыться под сеном кота.
– Ведьма! – прорычал кот, и прямо в моих руках начал превращаться в длинного тощего мужичка с отекшим лицом и серой кожей. Ну как есть покойник.
– Ведьма, – кивнула я, отпуская Овинника и вытирая руки о платье.
– Да твою-то мать, – грустно ответил он, вытер лоб и сам сел на стульчик, который для девок приготовил. – Бить будешь?
– А надо? – подняла я бровь. – Ты чего учудил тут, болезный? Сидел бы себе тихонько, щупал девок, как обычно. Не скажу, что одобряю ваш образ жизни, но и их никто сюда силком не тащит.
– Не тащит, – грустно согласился со мной Овинник.
– Ну так и чего стряслось такого, что ты взбудоражил своим странным поведением все женское поголовье Дубков? Почему вдруг отказывать в благословлении на брак стал?
– Я не отказывал! – вжал голову в плечи Овинник. – Я просто не мог.
Тут уж я открыто засмеялась:
– А раньше мог? Ты кому сказки рассказываешь? Вы ж сидите в своих сараях и забавляетесь. Захотите – одно скажете, захотите – другое!
– Что я, совсем, что ли, без понятия? – как-то даже обиделся хозяин зерна. – Я благословлял на самом деле.
Я хмыкнула.
– И нечего смеяться! Я, между прочим, не простой овинник, каких пруд пруди! Силушка во мне особенная – ты сходи поспрашивай, сколько приплода… тьфу, детей сколько нарожали те, кого я благодатью своей наделил.
– Благодатью… – закатила я глаза. – Ох и нежить нынче пошла…
– Она не сама пошла, – буркнул Овинник, – ее послали! Господа из столиц наприезжали, зашли в гости и очень настойчиво попросили просто так руки не распускать, не одаривать… Девкам он не смог запретить приходить, зато мне вот – пожалуйста! И попробуй ослушайся! Маг ведь.
Я изо всех сил старалась сдержать улыбку, потому что ведьме положено на стороне нежити быть. Но каков господин маг! И тут отметился со своей принципиальностью. Хотя если уж совсем быть честной, то в
