выразителем именно русского духа. Все районы Города изобиловали зелеными насаждениями, но именно в этой его части они получили наибольшую свою концентрацию. Нигде больше Захария не встречал такого количества парков, тенистых аллей, водоемов и каналов, через которые были переброшены воздушные по своей изящности мостики. Он терпеть не мог английских парков из-за их «причесанности» и «прилизанности», где каждый кустик, словно солдат в строю роты почетного караула, не имел своей индивидуальности. В парках же «русского» сектора, за растениями хоть и ухаживали, однако давали им возможность проявить всю свою природную, а не искусственную красоту. Некоторые из местных остряков называли его не иначе как «садовое кольцо», явно на что-то намекая. Впрочем, по большому счету, это так и было. Еще дальше к внешнему радиусу, постройки в стиле «русского барокко» плавно перетекали в «рококо», а тот в свою очередь передавал палочку архитектурной эстафеты зданиям эпохи «классицизма», со строгими фасадами и с ярко выраженной четкой геометрией улиц и кварталов. Но и он уступил в свою очередь место для «модерна», который представлял собой здания с выступающими вперед или отступающими в глубину стенами, и наличия в декоре разноцветных материалов. Еще одной характерной чертой данного стиля являлись вытянутые изящные формы с текучими линиями оконных рам, лестницы с элементами растительности из металла, обвивающими перила. И хотя этот район по «престижности» несколько уступал «садовому кольцу», но пользовался заслуженной популярностью у жителей Города, в особенности у пожилой его части. Именно в этом районе и проживал Захария. «Советский» период, к счастью не оставил каких либо заметных следов на территории Города. Не было ни безликих серых девятиэтажек с их клетушками, называемыми по какому-то недоразумению «квартирами». Как и не было дурацких названий улиц, типа «промышленная», «фабричная» или того хуже, какая-нибудь «3-я Строительная» или что-нибудь в этаком роде. И вообще, названия улиц в Городе не служили банальной утилитарности, а подчеркивали свою индивидуальность. Тут были улицы Вдохновения и Яблочный Спас, Вишневая и Радужная, Жемчужная и Медовая, Фонтанная и Лебяжья. И конечно же были улицы, скверы и парки, носящие имена героев и выдающихся деятелей, многие из которых хоть и не попали сюда по каким-то причинам, но оставили заметный след в той России, что осталась там, на Земле. Самым большим по размеру и количеству в нем проживающих, вследствие того, что охватывал собой весь Город с внешней его стороны, был район «Простоквашино». Ну а как же без него? Каждый уважающий себя город должен иметь свое «Простоквашино» и Город, в этом плане не отличался от своих земных собратьев. Словно глыбы двухсот, а то и трехсот этажных хай-тековских айсбергов из стекла и бетона, район плотной цепочкой опоясывал весь город по периметру. Всеми цветами радуги играли лучи местного светила на ребрах этих исполинов при восходе и закате. Вся эта громада была выстроена за каких-нибудь, 70–80 последних лет. Всего здесь было слишком. Слишком высокие, по мнению Захарии, здания в 500 и выше метров, слишком много стекла и бетона, навевающие невольный холод вдоль позвоночника, слишком много льющегося из окон света, слишком много технических «наворотов», таких например, как самодвижущийся асфальт, и вообще, по мнению Захарии, здесь не за что было уцепиться взглядом, он как бы соскальзывал со слишком гладких стен зданий. Знатоки и специалисты, правда, в один голос утверждают, что череда небоскребов, обладая большой парусностью, как бы создает свой микроклимат в Городе, уберегая его от порой неслабых дуновений ветра. Но, как бы там не было, «райанцем», особенно из молодого поколения, нравилось иметь квартиру с окнами во всю стену, хотя местные психологи так и не сумели внятно объяснить тенденцию любви к проживанию в «аквариуме». Не понимал этого и Захария, поэтому очень редко бывал в этой части города.
VIII
Пока Захария любовался вечно молодым городом из окна своей скромненькой, как деревенская девушка «шестерки», в отделе Наблюдения нарастала тихая паника. Источником панических настроений был, естественно, ничего не подозревающий полковник, только что тихо покинувший отдел, а единственным и главным участником паники был врио начальника отдела — майор ангельской службы Лев Вершинин, он же Левушка. С нетерпением дождавшись, когда, наконец, за приятелем закроется дверь, с неприличной для его звания и должности скоростью, он ринулся к экрану монитора, чтобы еще раз, в замедленном темпе просмотреть запись, которую он благоразумно сделал при первом Т-сканировании. Вот Захария размеренным, но нешироким шагом, чтобы не обогнать ненароком ребенка, переходит проезжую часть. Левушка подкрутил микрометрический винт для увеличения изображения. Гмм… Вот и первая особенность. Не Захария держит ребенка за руку, что было бы естественно в данной ситуации, а она сама, буквально вцепилась в него, как будто кто хотел оторвать ее от него. Дети очень редко в таком возрасте поступают подобным образом. Вот они доходят почти до середины проезжей части. Так. Стоп. Вот Захария спотыкается на ровном месте. Что это с ним вдруг? Вот появляется «джип». «Та-а-ак. А откуда он появляется?!» — пробормотал Левушка под нос себе. Покрутил еще какие-то винты. Сделав изображение широкоформатным. И немного отмотав назад, стал наблюдать заново. Вот он опять с дочерью переходит дорогу, «джипа» нет. Дойдя до середины, спотыкается, появился «джип». Но откуда?! Он должен был выскочить из-за поворота. Но широкоформатное изображение показывало, что за поворотом никаких МАШИН НЕТ. «Как же так?! Не из воздуха же он появился?!» Еще и еще раз просматривал этот кусок записанного видео. На лбу появилась испарина. Видео упрямо показывало, что «джипа» за поворотом не было. Он возник сразу и ниоткуда. Решил повнимательнее разглядеть само орудие ДТП. С виду вроде бы обыкновенный «джип», правда, излишне хромированный, аж глаза режет. «Глаза режет» — повторил свою мысль вслух Левушка. «А может неспроста режет, а специально?! Но зачем?!» И тут же отвечая сам себе на риторический вопрос: «А затем, чтобы отвлечь! Но от чего?» Максимально приблизил изображение «джипа» к себе. Стекла машины были густо, вопреки всем нормам, затонированы. Это годилось для российских гаишников, но не могло ввести в заблуждение аппаратуру, которой располагали «райанцы». Левушка включил «осветление» кадра, чтобы разглядеть странного водителя. Лучше бы он этого не делал. За рулем «джипа» НИКОГО НЕ БЫЛО. От слова вообще. Салон был пуст. И тем не менее автомобиль несся как угорелый. Пот уже вовсю струился по лбу, вискам, затекая за накрахмаленный воротничок. Стал смотреть дальше. Вот Захария отбрасывает дочь далеко вперед себя. Левушка заставил себя не зажмуриваться и досмотреть до конца сцену столкновения.
