Финн оттолкнул брата и рванулся к лестнице.
– Ты куда? – крикнул Дэн, хватая его за руку.
– Куда? Разумеется, я иду убить ее.
Он вырвался из рук брата, взвился по винтовой лестнице, промчался по галереям и выскочил из дверей раньше, чем Дэн успел опомниться.
Лилли стояла перед раскрытым чемоданом. Пятьдесят фунтов стерлингов, которые ей дал отец, лежали сверху. Она застегивала на шее бриллиантовое колье. Дверь в каюту внезапно распахнулась, сильно ударившись об стену, и перед ее глазами вырос черный от угольной пыли дикарь. Но эти глаза она узнала бы где угодно.
– Финн? – прошептала она. – Слава Богу! Ты явился спасти меня!
– Вас – спасти? Вас, маленькую лживую шлюху! Я пришел вовсе не спасать вас.
Черными руками он вцепился ей в горло.
– Вы погубили меня, Лилли Молино, – процедил он сквозь стиснутые зубы. – Вы опозорились сами, как уличная девка. Видит Бог, я пришел убить вас за это. Как вы могли, проклятая шлюха? Как вы могли…
В этот момент в каюту ворвался Дэниел.
– Ты, тупой ублюдок, – ревел он, – ты хочешь из-за нее стать еще и убийцей?
Он оттолкнул его от Лилли, и она с хрипом упала на край койки.
– Нам лучше поскорее убраться отсюда, мальчик, пока нас не заковали в кандалы! – кричал Дэн, стараясь увести брата. – Ради Бога, Финн, приди в себя, одумайся.
Финн освободился из рук брата и продолжал стоять над Лилли с угрожающим видом.
– Я хотел вас убить, – зловещим голосом выговорил он. – Но вы будете жить, чтобы всю жизнь жалеть о том, что вы со мной сделали, Лилли. Клянусь Богом, вы будете жалеть об этом. – Он протянул руку и сорвал с ее шеи бриллианты. – Я беру это в счет платы за то, что вы сделали.
Потом собрал золотые монеты, лежавшие поверх одежды в раскрытом чемодане.
– И эти деньги тоже. Я еще вернусь, Лилли, я вам это обещаю. В один прекрасный день я вернусь за всем остальным, что по праву принадлежит мне.
С этими словами Финн выбежал из каюты.
Тревоги капитана оправдались: судно увязло в песчаной отмели посреди объятого мертвым штилем моря. Мачты были сломаны, в середине корпуса зияла пробоина. Крен достигал двадцати градусов, и через пробоину непрерывно поступала вода. Судно спасти было невозможно, единственное, что им оставалось – откачивать воду.
Туман так и не поднялся, и капитан понимал, что если он и пустит свои ракеты, то вряд ли их заметят в такую погоду. Он подумал о двухстах двадцати эмигрантах в чреве судна, о пассажирах и команде. Он отвечал за их безопасность и понимал, что ждать больше невозможно. Он должен был рискнуть и пустить ракеты. И если на этот сигнал SOS ответа не будет, ему придется посадить в четыре спасательные шлюпки столько людей, сколько в них поместится, и отправить их вперед, к скалистому берегу, моля Бога о спасении.
Первая ракета окрасила небо в розовый цвет, и капитан долго вглядывался в туман в ожидании ответного сигнала. Не дождавшись его, он пустил другую ракету, потом следующую, но ответа так и не было. Он приказал спустить на воду шлюпки.
Лилли поднялась за остальными пассажирами на палубу. Ее одежда промокла, но она едва это замечала. Она потеряла всех, кого любила, даже Финна. Теперь ее не пугала даже смерть. Она посторонилась, уступая дорогу другим. Она отказалась от борьбы. Один Бог теперь мог решить, жить ей или умереть.
Лилли, устремилась за матросами, бежавшими по лестницам на нижние палубы. Они грубо подталкивали несчастных ирландских эмигрантов.
– Приготовьтесь прыгать! – услышала крик Лилли.
За бортом на волнах качались шлюпки.
Первая шлюпка быстро наполнилась женщинами и детьми, четверо сильных мужчин взялись за весла, и она скрылась в тумане.
– Молитесь за них, – сказал молодой ирландец, помогавший спускать в шлюпку людей, – они нуждаются в этом.
Рядом с ним была его жена, а за ее юбку с плачем цеплялись испуганные дети.
Неожиданно судно резко накренилось. Лилли в ужасе вцепилась в перила, не отрывая глаз от последней шлюпки. Она была уже почти полна. Лилли взглянула на молодого человека, помогавшего людям спускаться в шлюпки. Он стоял рядом с нею, с отчаянием глядя на жену и детей, уже сидевших в утлом суденышке, а они в паническом ужасе не отрывали глаз от него. Оставалось всего одно место, для Лилли. Она посмотрела на жену молодого человека и представила себе ее вдовой, с шестью детьми, которых нужно было кормить.
– Ваше место в лодке, вместе с семьей! – крикнула ему Лилли.
Молодой человек с тоской посмотрел на жену, а потом на Лилли.
– Клянусь честью, я не могу оставить вас здесь, мисс, – тихо проговорил он.
– У вас нет выбора, – ответила Лилли. – Я остаюсь.
Капитан понял, что она приняла твердое решение. Он устало вперил глаза в туман. И в этот момент, как звезда, вспыхнула зеленая ракета. Наконец-то пришла помощь. Он приказал мужчине прыгнуть в шлюпку.
– Благослови вас Бог, мисс! Мы вас никогда не забудем! – крикнул Лилли молодой человек. Его полные отчаяния глаза на мгновение встретились с ее глазами.
Внезапно «Хайберния» сильно завибрировала, содрогаясь всем корпусом, балки перекрытий стали с треском расщепляться, и судно медленно пошло ко дну. Лилли услышала предупреждающий крик капитана, но потом ее сбило с ног волной, и она оказалась за бортом. Над головой Лилли сомкнулась ледяная вода.
23
Нэд Шеридан был в первой лодке, посланной для спасения людей с тонущего судна «Хайберния». В неверном свете китобойных фонарей, укрепленных высоко над носом, им было видно, как «Хайберния» вдруг сильно накренилась и остававшиеся на палубе люди попадали в воду. Нэд обмотал себя канатом и прыгнул в ледяную воду. Лилли всплыла к поверхности недалеко от Нэда, но тут же опять погрузилась, накрытая очередной волной. Он схватил ее, когда она вынырнула снова, и другой спасатель помог ему положить ее бездыханное тело в лодку. В тревоге посматривая на Лилли, они уложили ее на планшир.
– Совсем молодая девушка, – качая головой, говорили они, думая, что она уже мертва. Но когда Нэд повернул ее лицом вниз, чтобы освободить ее легкие от воды, она стала кашлять.
Женщин и детей, а также больных и стариков разместили в домах горожан, мужчин же в Пантеон-Холле или в гостинице общества трезвости, выдали всем сухую одежду, одеяла и обеспечили горячей пищей.
Нэд нес завернутую в одеяло Лилли в свой дом на Мейн-стрит. За ним следовала молодая женщина-ирландка с ребенком на руках, а шестеро других детей ехали в тележке, которую толкал перед собой какой-то крепкий парень. Женщина громко причитала, переживая разлуку с мужем, а дети дружно ей подвывали.
