и, обняв друга, помог ему встать и отвёл в сторону. Марк вернулся к телу и, откинув плащ осмотрел его. Рану от кинжала он нашёл на левой стороне груди. Первый же удар убийцы пронзил девушке сердце. Она умерла сразу, возможно, даже не успев понять, что произошло.
— Как же… Как же… — бормотал топтавшийся рядом могильщик. — Никак это бедная барышня Жаклин… Её везде искали, а она здесь…
— Может, припомнишь, не было ли чего странного после того, как ты похоронил Барбаретту? — без особой надежды спросил Марк, снова накрыв тело плащом и поднявшись.
— Так это… — Жан напрягся, вспоминая. — Было такое. Я, ваша милость, лопату держу в сарайчике возле дома канонника. Он не закрывается, чего там воровать? Вот и тогда я оставил её там. Но перед этим я всегда лопату мою в канаве возле дороги, а потом подтачиваю, чтоб, когда понадобится, сразу за работу приниматься. Так вот, уже после того, как поиски барышни прекратили, зашёл в сарай, чтоб лопату взять. Нужно было огород вскопать под брюкву. Так лопата грязная оказалась. Я удивился, но не стал никому говорить. Мало ли кому лопата понадобилась, про неё все знают. Может, кто хотел могилу подровнять.
Марк задумчиво посмотрел в сторону домика, из которого торчала башенка колокольни.
— А скажи, у канонника есть служанка или дочь?
— Нет. Брат Бастьен из ордена святого Маврикия, им жениться не положено. Да и зачем ему служанка в такой конурке?
— Значит, тут не могло быть никакой девицы несколько дней назад?
— Так это его племянница, должно быть! Я когда неделю назад сюда пришёл, меня встретила почтенная такая дама, сказала, что она сестра канонника и вместе с дочерью приехала, чтоб его проведать, потому как он написал, что опять хворает. Она отпустила меня матушку проведать, сказала, что они вдвоём по хозяйству управятся.
— Ты видел эту дочь?
— Так мы возле дома на улице говорили, а девица, видать, в доме была. Я попрощался и ушел. А вчера старуха Катерина померла, и трактирщик сказал, что нужно могилу копать. И что нашему каноннику хуже стало, и сестра увезла его в Рошамбо. У ней там лавка, она надолго её оставить не может. А обряды пока будет отправлять брат Анселм из Рура. Это деревня за холмами. Но мы всё ж надеемся, что наш канонник вернётся. Он добрый и все его любят.
Марк кивнул и дал Жану ещё две золотые монеты.
— После того, как барышню Жаклин заберут отсюда, приведи могилу в порядок, — велел он и направился к своим спутникам.
— Я останусь здесь с Жаклин, — скорбно произнёс капитан Лафар. — А вы возвращайтесь. Дамьен велит конюху запрячь повозку и приехать сюда.
— Хорошо, — кивнул Марк и посмотрел в небо. — Я поговорю с бароном, и мы вернёмся в Лорм. Вы можете остаться здесь столько, сколько понадобится.
И кивнув ему на слова благодарности, направился к Грому, который стоял в стороне и тряс головой, даже не пытаясь щипать траву с ближайших могил.
Марк с облегчением покинул кладбище и, хоть он выполнил последнюю просьбу барона де Олонда, на душе у него было неспокойно. Он снова прикоснулся к чужой трагедии, и хоть она его не касалась, ощутил горечь. Ему было жаль бедную девушку, ставшую жертвой жестокого жениха, и капитана Лафара, потерявшего любимую в тот самый миг, когда счастье уже казалось таким близким. Сожалел он и об ужасной участи баронессы Арабеллы, не сумевшей справиться со своей роковой страстью и так дорого заплатившей за своё злодеяние. Не жаль ему было только де Руже, вероломного, надменного и жестокого, и хоть его постигло чужое проклятие, кара эта казалась Марку вполне заслуженной.
Ему не хотелось задерживаться в Олонде с его тёмными тяжёлыми стенами и промозглым, пахнущим тленом воздухом. К тому же он испытывал странную неловкость при мысли о бароне де Олонде. Если б тот открыто казнил преступников, Марк бы, наверно, не был так смущён. Но сорвав покров тайны с его, казалось бы, оправданных действий, он чувствовал себя так, словно вмешался в чью-то жизнь, не имея на это ни прав, ни оснований.
Приехав в замок, он велел оруженосцам собираться домой и поднялся в покои барона. Постучав в дверь, он услышал оттуда раскатистый голос, которого не слышал раньше, позволяющий ему войти. И отворив дверь, сразу же увидел на фоне светлого прямоугольника окна высокую широкоплечую фигуру. Статный мужчина в синем бархатном камзоле стоял, глядя на улицу, а когда он обернулся, Марк узнал барона де Олонда. Тот преобразился, скинув маску немощности и нищеты, снова став гордым рыцарем, сподвижником маркиза де Лианкура.
— Вы нашли её? — сразу же спросил он, взглянув на графа. Тот кивнул. — Я знал, что вы её найдёте. Вы одарены теми же талантами, что и ваш дед. Вы умны, отважны и упорны. Не зря он так гордится вами. Что ж, вы выполнили свою часть сделки. Теперь моя очередь.
И он указал гостю на кресла возле камина. Марк сел и, когда барон занял своё привычное место, произнёс:
— Де Руже спрятал тело в безымянной могиле на краю кладбища. Ваш сын уже отдаёт распоряжения, чтоб вернуть барышню Жаклин домой.
— Я благодарен вам, — кивнул барон, задумчиво посмотрев в холодный зев камина. — Де Руже так и не сказал мне, где спрятал её. Он упирался до последнего, заявляя о своей невиновности. Глупый баран! Надеюсь, он будет гореть в аду не только за убийство моей девочки, но и за то, что не давал ей вернуться ко мне и упокоиться в родном доме… Все ваши догадки были верны, ваше сиятельство. Я действительно узнал о смерти Жаклин через три дня после её исчезновения. Я уже давно заметил, что Жильбер проявляет неуместный интерес к Арабелле, и опасался, что он соблазнит её. Я велел Сюркуфу следить за ними. Эта крыса когда-то была полезна. Он следил за всеми и заставил слуг доносить друг на друга, а потом докладывал мне обо всём. Он казался мне верным слугой. Вот и тогда он сообщил мне, что выследил Жильбера и Арабеллу во время тайного свидания. Они спрятались в беседке, думая, что ночью их там никто не увидит и не услышит, но Сюркуф затаился за живой изгородью и слышал всё. Де Руже сказал, что выполнил её условие и в доказательство передал ей какой-то предмет, наверно, это была та самая шкатулка с локоном, которую вы нашли. Он требовал, чтоб она сбежала с ним, но она говорила, что ещё не время.
