деревьев, чувствуя, как по его телу проходит мелкая дрожь. Он снова вспомнил тихую улыбку белокурой девушки, махнувшей в ту сторону рукой и сказавшей, что там её дом. Неужели?..
— Подобное прячут среди подобного, — услышал он рядом голос Джин Хо, — монету в кошельке, книгу в библиотеке, а тело…
— На кладбище, — кивнул Марк и стронул коня с места.
Он как наяву увидел бледное личико, кокетливую улыбку и белые огоньки за спиной белокурой девушки. Был ли это призрак, или просто так совпало, но он вдруг решил, что это знак, пройти мимо которого он не вправе.
Проехав немного лесом, они вскоре выехали на край той самой густо заросшей лощины, где из сочной травы поднимались каменные памятники: грубо отёсанные камни, которых много было в горных отвалах неподалёку, и тщательно выточенные из такого же камня памятные плиты, украшенные изысканным узором и надписями, вырезанными опытным каменотёсом. Вдалеке виднелся маленький домик, а над ним башенка, подобная тем, что он видел на окраинах Сен-Марко. На эту узкую колокольню невозможно было подняться, просто наверху был закреплён на перекладине колокол, к языку которого крепилась верёвка, спускавшаяся в жилище канонника.
Марк поехал дальше, осматриваясь по сторонам. Здесь было очень тихо, только шмели деловито гудели в густой траве, перелетая с цветка на цветок, да птицы щебетали в окружающих место скорби лесах. И он вдруг подумал, что это место напоминает ему не только о конечности земного бытия, но и о том, что жизнь продолжается даже после смерти. Эта философская мысль показалась ему странной и немного неуместной, хотя кладбища часто навевали ему подобное настроение.
И в этот момент он вздрогнул, услышав, как чей-то голос напевает весёлую песенку, причём довольно фальшиво. Песенка неслась откуда-то снизу, и не успел он испугаться этой странности, как заметил впереди кучу земли. Подъехав ближе, он увидел глубокую яму, а в ней мужчину в грязной одежде, который, припевая, копал, выкидывая на отвал всё новые порции влажной глины.
Заметив всадников, он замер и, воткнув лопату в дно ямы, поспешно выбрался наверх, а узнав среди них молодого де Олонда, низко поклонился.
— Как тебя звать, парень? — спросил Марк, определив, что землекоп довольно молод.
— Жак, ваша милость, — снова поклонился тот, оценив богатый наряд всадника и признав в нём главного.
— Ты могильщик на этом кладбище?
— Как есть, уж несколько лет, ваша милость. Так-то я помогаю каноннику присматривать за его хозяйством, потому как он часто хворает, и иногда вскапываю огороды тем, кто просит. Но могилы копаю исправно. Никто не жалуется, потому как я отношусь к своему делу со всем старанием, понимая, что человеку, жив он или мёртв, требуется дом, правда, после смерти он уж не над землёй, а несколько ниже.
— Скажи, канонник ведёт записи, когда и кого здесь похоронили?
— Ведёт, конечно, только вот сейчас его дома нет. Он уехал к сестре в Рошамбо. Да это не беда, потому как я помню всех, кого хоронил, могу и могилку показать, а когда — на памятнике написано. Вы кого ищите, добрые господа?
— Ты помнишь, когда искали барышню де Олонд полгода назад? Кого похоронили как раз перед этим?
— Кого? — он сдвинул на лоб шапку, чтоб почесать затылок. — Вспомнил! Барбаретту, служанку из трактира в Монтелье, деревня так называется. Её жених бросил, вот она и повесилась. Отпевать её не стали, потому как самоубийц не отпевают, и похоронили на самом краю кладбища, подальше от колокольни. Я помню, трудно было копать, потому что мешали корни деревьев.
— Покажи нам, где это.
Он понятливо кивнул и побежал к лесу, ловко петляя между могилами.
— Вы думаете?.. — Дамьен с волнением посмотрел на Марка.
— Это единственное место, где девушку не стали бы искать, — произнёс тот. — Кладбище просто никому не пришло в голову, к тому же, кто прикоснётся к свежей могиле самоубийцы? Как знать, может, де Руже решился на своё преступление, узнав о смерти несчастной Барбаретты, или ждал подходящего случая. Это почти идеальный способ спрятать труп.
Марк развернул Грома и тот нехотя двинулся за могильщиком, крутя головой и обходя поросшие травой холмики, из которых торчали каменные плиты. Жак уже ждал их возле такого холмика, который, в отличие от других, не имел своего памятника. Несчастную девушку поспешно закопали на самом краю кладбища, почти в лесу, и постарались о ней забыть.
— Вот тут, ваша милость, — произнёс Жак, слегка обеспокоенный мрачным выражением, появившимся на лицах всадников.
— Ты должен раскопать эту могилу, — проговорил Марк, взглянув на него.
Могильщик испуганно отступил.
— Как же это… — пробормотал он. — Она же хоть и самоубийца, но тревожить…
Он замер, потому что перед ним острой искрой что-то блеснуло. Он поспешно подхватил брошенную ему монетку и посмотрел на свою ладонь. Смятение и радость одновременно отразились на его запачканном конопатом лице. Наверно нечасто ему в руки попадала золотая марка с профилем короля Жоана. Он с сомнением покосился на могилу, а Дамьен произнёс:
— Получишь такую же, если выполнишь повеление господина графа.
— Так ведь… — начал было могильщик, но в следующий момент решился и, кивнув на ходу, умчался, перепрыгивая через могилы.
Вскоре он вернулся с лопатой и, поплевав на руки, вонзил своё орудие в густую траву. Он быстро и со знанием дела снял с холмика дёрн и отложил его в сторону, после чего начал копать рыжеватую землю. Однако откапывать несчастную служанку не понадобилось. Скоро его лопата уткнулась во что-то. Он озадаченно остановился, потом нагнулся и вытянул край тёмной тряпки.
— Это что? — пробормотал он. — Этого здесь не было.
— Будь осторожен, — дрогнувшим голосом попросил его капитан Лафар.
Могильщик кивнул и стал краем лопаты отгребать в стороны землю, и вскоре из-под её слоя появилась закутанная в тёмный плащ человеческая фигура.
— Как же?.. — встревоженно пробормотал Жан, но Марк велел ему остановиться и отойти.
Он спрыгнул с коня и, опустившись рядом с телом на колени, аккуратно отогнул край тёмной ткани, которая когда-то была дорогим бархатным плащом тревожного тёмно-фиолетового цвета. Сзади раздался горестный крик, и Дамьен, едва не свалившись с седла, бросился к трупу.
Марк поднялся, глядя на тело девушки. Её черты уже невозможно было узнать, но уложенные вокруг головы светлые с рыжинкой волосы, перевитые шёлковой лентой, всё ещё были прекрасны. Один из локонов был вытащен из причёски и безжалостно срезан кинжалом.
Дамьен, стоя на коленях над телом сестры, безутешно рыдал. Марк положил руку на его вздрагивающее плечо и тихонько сжал, а потом, обернувшись, взглянул на побледневшего капитана Лафара и кивнул ему.
Тот спешился
