Лариса Романовская
Захолустье
Мой путь
© Романовская Л., 2023
© Савояр С., иллюстрации, 2022
© ООО «Издательство АСТ», 2023
* * *
ПОСВЯЩАЕТСЯ АСЕ ШЕВ (АНАСТАСИИ ШЕВЧЕНКО)
ТЕ, КТО СИЯЕТ, ИНОГДА УМЕЮТ ВИДЕТЬ ТО,
ЧТО ДОЛЖНО СЛУЧИТЬСЯ И, ДУМАЮ, ИНОГДА —
ТО, ЧТО УЖЕ СЛУЧИЛОСЬ
СТИВЕН КИНГ, «СИЯНИЕ»
Часть первая
Глава I
Больше всего в этой реальности мне не хватает мобильного телефона. Нет, больше всё-таки мамы и собаки по кличке Мелочь. И смысла жизни. Нет, вообще всей моей реальности.
Зато здесь, в Захолустье, у меня есть Тай. А в том, нашем, мире – сверхспособности. Хотя эти свои способности я потратила, чтобы в нашем мире не случилось катастрофы. И я до сих пор не уверена, удалось мне или нет. Я ничего теперь не знаю про свою настоящую реальность. Живы ли все? Как там мама, папа и Мелочь? И театральная студия. И вообще всё. Так что, больше всего в Захолустье мне не хватает информации. А ещё здесь нет интернета и кофе. Вообще совсем.
Зато есть старый город, который контролируют две группировки: Орден Милосердия и Клан Ключа. Тут есть морской залив, горы, Экран, из которого идёт энергия. Разные люди из Ордена Милосердия – я именно в нём состою, и у меня там важная роль. А ещё у меня есть Тай. Моя лучшая подруга во всех известных мне измерениях. Поэтому я не сдаюсь и не раскисаю.
Ну, почти не раскисаю.
– Понимаешь, мне это снится. Вот я дома, там всё как раньше. Прихожу, а папа и мама всегда спят. И я хожу тихонечко, ну, холодильник открываю, умываюсь. Кофе пью! Потом папа, например, просыпается, и я начинаю прятаться, чтобы он меня не видел. Как-то странно. За дверь шкафа встаю, например. Ну, вообще-то за дверью шкафа легко человека найти. Правда, Тай? Или я прямо у папы за спиной стою, а он не замечает. Вот ты бы заметила, если бы человек был у тебя за спиной? А они не видят. А потом они… мама и папа… собираются уходить. И я хочу с ними тоже уйти. И я тогда выхожу из-за шкафа или из-за папиной спины. И они оба меня видят. И радуются! Мама говорит: «Викуша», а папа сразу начинает всякие задания давать, типа, иди возьми на кухне удлинитель…
– Удлинение? Он делает… что?
– Ну, я потом объясню, что это, ладно? В общем, папа просто говорит, там, дай мне вот это или подержи вот здесь. Как обычно: вообще не удивляется. И я делаю ещё один шаг. Хочу помочь. Или что-нибудь сказать! И просыпаюсь! Вот.
Я вздыхаю.
Тай молчит.
Мы с ней сидим в дальней комнате книгоубежища. Ближе всего к саду. Там стоят скульптуры книжных героев. Старик, старуха, заяц… мой любимый мальчик с котёнком.
Сейчас темно и сад не видно, но я знаю, что мальчик там. Мне кажется, что ему холодно. Нам тоже холодно. Даже в комнате. Мы пьём чай. Не совсем чай – цветную тёплую воду. Вкус у неё как у простой тёплой воды. Но это неважно. Можно держать в ладонях белую толстую кружку и рассказывать Тай о снах.
– Сегодня опять снилось. Раньше было наоборот, я там засыпала и приходила к вам. Через портал.
– Через Арку Героя! – поправляет Тай.
– Через дырку в обоях!
Я злюсь и мне смешно! Прямо пополам сгибает от смеха. Даже водичка в кружке летит во все стороны.
– Забрызгаешь! Убогая! – кричит Тай и тоже смеётся.
– Сама убогая!
– А ты… ты ущербная!
– А ты дважды ущербная!
– А ты в миллион раз!
– А ты… ты… – и я выпаливаю, не успев подумать. – А ты из дома милосердия!
Тай больше не улыбается. Совсем. Мотает головой, короткие чёрные волосы бьют её по щекам. Такая стрижка здесь называется «крыло ласточки». А у нас… А там называется «каре». Я не знаю теперь, где моё «у нас». Я здесь уже месяц живу. А сколько времени прошло там, дома, не знаю. Может, всего пара часов.
– Я не… – жёстко говорит Тай.
– Тай! Извини, пожалуйста! Я не хотела!
– Да ничего, – Тай машет рукой, в которой зажата белая кружка.
Теперь я тоже вся в брызгах. Надо высохнуть. А то пока до дома дойду, замёрзну даже в пальто.
– Тай, давай экран зажжём? Согреемся!
Тай корчит рожу. Двигает губы то к одной щеке, то к другой. Нос из-за этого дёргается во всё стороны. Я не знаю, это она просто так или это, например, как у нас… как там средний палец?
– Ну давай! А то мне ещё спать здесь!
– Да? Почему?
– Мать домой отпустили.
– Ты не говорила.
– Ну… А чего говорить? – Тай пожимает плечами. – Включай давай. Сейчас чайник согреем заодно.
Мы идём в большую комнату, туда, где стулья рядами и белый экран. Он немного светится синеватым. Мигает. Там у нас, у меня дома, похоже, может мигать табличка с номером дома, если в ней лампочка испортилась. Но экран не испорчен. Просто в нём почти нет энергии. Это плохо. Сейчас осень, всем нужно много тепла и света!
В комнате мы одни. Уже поздно, книгоубежище закрыто. Тут тихо, хорошо. Пахнет осенними цветами из вазы. Можно говорить о самых разных вещах. О снах, после которых хочется плакать и домой. О делах Тай. О Юре, который до сих пор…
– Юра-Юра, я такая дура! – тихонько пою я.
– Что? – Тай снова рассекает воздух волосами. И правда – как крыло.
– Это такая песня у нас там есть. Я не рассказывала?
– Нет. Смешная.
– Хочешь, ещё спою?
– Нет, спасибо. Лучше покажи… того…
– Жерома!
Я смотрю на экран и вспоминаю французский мюзикл. Тот, который люблюнимагу. Я столько раз его смотрела, что могу показать наизусть весь целиком. Но я выбираю арию про выбор пути. Этого хватит, чтобы экран загорелся ровным белым светом и стало теплее. И чтобы зарядился ключ для плиты, который Тай вынула из кармана.
Всего одна песня. Её хватит, чтобы согреться и приготовить
