Но вместо восторженного чириканья мои сестры молча сидели у длинного гостевого стола и встречали меня строгой холодностью. Узкие ладони сложены одна на другую на коленях. Полупрозрачные домашние вуали не скрывают поджатых губ.
Между ними стояла закрытая шкатулка с драгоценностями моей матушки. Та самая, которую дневник выкинул из сумки, а я в кутерьме дня просто закинула обратно, не успев прикрыть тряпками.
— Хани, это что? — спросила Мириам и поджала губы. — Что ты от нас скрываешь? Это же украшения?
Открыть шкатулку они не смогли, но сам вид сундучка и несколько ярусов выдавали в нем хранилище для ювелирных мелочей.
Анифа покосилась на швей, склонившихся над нашими будущими нарядами, и выпрямив спину, пробормотала.
— Признавайся, что ты прячешь от нас… сестрица.
Небеса! Меньше дня прошло в этом треклятом дворце, а моих близких словно подменили.
Ни слова не говоря, ровным шагом я продефилировала мимо, по дороге схватив со стола сундучок. На пороге кабинета заставила себя остановиться, повернуться к Гектору и тихим приветливым голосом поручила ему прямо сейчас отправиться в Посольство. Попросила поблагодарить Юшима за присланное и лично, без свидетелей спросить, не сможет ли он срочно прислать ювелира для небольшой конфиденциальной работы. Желательно, нашего подданного.
Попрощавшись с воспитателем, я практически рухнула в кресло, положила дневник на стол подальше от себя и закрыла глаза. Кожа новенького сиденья поскрипывала, а я мысленно делала обратный отсчет:
«Десять, девять, восемь, семь…»
— Хани!
О, Мириам все быстрее соображает.
— Хани, ну прости нас за грубый тон, — шепотом произнесла сестра, пропуская Анифу и закрывая за собой дверь. Обе сняли вуали и уставились на меня блестящими глазами. — Ты же сама просила, чтобы мы изображали двух законных дочерей, а тут еще письмо от короля пришло, мы разнервничались… — она торопливо достала из отворота рукава узкий белоснежный конверт, — Даца сказала, завтра большой бал. Значит в конверте приглашение, прочитать хочется, но без тебя как-то неправильно. Вот мы и нервничали, ждали тебя… И вдруг обнаружили в твоей комнате… то есть Кейси с Иванкой нашли и спросили нас: «положить ли вещи, валяющиеся на полу, в шкаф?». Видим — шкатулка… — Мири подкралась поближе и наклонившись, клюнула меня в щеку. — Не дуйся, родненькая, мы же для слуг изображали.
— Что изображали, Мириам? — не выдержала я. Ярость поднималась волнами, а я ее прессовала и не давала выплеснуться наружу. Папа всегда говорил, что хотя сестры возрастом почти мои ровесницы, они сильно избалованы, поэтому я должна их воспитывать и показывать пример. Но кто б знал, как мне иногда хочется самой разреветься и что-нибудь кинуть об стену. — Ваше отношение к незаконнорожденной? Ты думаешь именно так, свысока, нам нужно разговаривать с нашей любимой Анифой? — Младшая ахнула у двери, осознавая, что произошло. — А подумали ли вы, что наша игра — дело временное, и когда я стану совершеннолетней, все узнают кто такая Хани на самом деле и как к ней относились ее сестры? Что швеи все подмечают и своим хозяевам могут передать по какому поводу мы ссоримся?
Тут уже ойкнула Мириам, отодвигаясь и прикрывая открывшийся рот ладонью.
— Мы — Хельвины и мы — едины, — твердо сказала я. — Местные нравы не должны нас ссорить. Теперь насчет шкатулки — это украшения моей мамы, среди них герцогские наборы и личные памятные вещи. Вы обе знаете, насколько любопытна и жадна до драгоценностей леди Камалия. Не морщись, Мириам, я говорю правду. Если бы решила при ней открыть сундучок, то случился бы скандал с истериками. А я не собираюсь отдавать кому-либо вещи моей матушки. И продавать по воле мачехи ничего не буду. Это фамильные драгоценности Хельвинов, на рынке они не появятся. Но для важных случаев будем их, конечно, надевать.
Ни капли не расстроившись от полученной головомойки, обе сестренки подтащили стулья к столу и уселись по обе стороны от меня, прижавшись плечами.
— Больше на нас не дуешься? — спросила Анифа, заглядывая мне в лицо.
— Тогда открывай быстрее конверт! — заторопила Мириам.
Аккуратно, письменным ножом я взрезала бумагу и по комнате поплыл густой аромат крепких мужских духов. Последняя мода диктовала довольно резкие сочетания.
А от Скалы пахнет мятой и немного сигарами, никакого парфюма — отчего-то вдруг вспомнила я. А еще он умеет элегантно одеваться, если не учитывать слишком яркую и простоватую обвязку на жилетной петле.
— Хани, я сейчас лопну от любопытства, — предупредила Мири и зафыркала мне в ухо.
Анифа же достала свою записную книжицу — она туда записывает все самые яркие впечатления, а значит сейчас очень волнуется.
Бумага хрустнула у меня в пальцах, разделившись на два листка. Первый, белее и толще на ощупь, блестел от золотого ранта по краю. Так… «Его Величество Эдгардо Первый Кондегро… имеет честь пригласить на бал по поводу дня Хагирана… леди Лидию дас Хельвин и лэру Мириам дас Хельвин». Да, скоро самый длинный день и самая короткая ночь в году, Хагиран полноправно царит в небе. Этот день любят праздновать все, и в Имерии, и даже в недружественной далекой Ортонианской империи.
— Меня не упомянули, — вздохнула Анифа и захлопнула свою книжицу.
Я раскрыла второй, более тонкий лист и обнаружила длинный список занятий для благородных лэр. Имен в нем не было, значит, предназначен для всех нас. Ого, и стихосложение, и шитье, и география… Более трех десятков учителей, огромный выбор. Например, «Этикет, искусство наряда и прически для высшего света Имерии» меня точно заинтересует. Я не знаю даже как принято одеваться на бал.
И зачем завязывают простую грубоватую завязку на серо-серебристый жилет. Она, кажется, даже мятая немного была. Может быть, на придворном языке это что-то означает? Да, на этикет однозначно надо записаться.
Пока сестры чуть не вырывали список уроков друг у друга, зачитывая вслух названия наиболее увлекательных занятий, я откинулась на спинку кресла и вытащила из прически спицу, освободив скрученные в узел волосы. Затем взяла со стола еще утром оставленную ленту, чтобы подвязать кудри и… замерла.
Лазурная. Хлопковая. С простой двойной строчкой по всей длине. Точно такая как в петлице лэра Ульриха Форсмота.
— Мири, — получилось сипло, пришлось откашляться, — напомни, откуда у меня эти завязки для волос.
Она задумалась, покосилась на меня изумленно.
— Скатерти мы новые шили полгода назад. А из остатков я распорядилась тебе ленты сделать. Ты же шелковую тесьму постоянно ругала, говорила не держит ничего». Клялась, что порвешь ее как-нибудь от ярости.
Я очень смутно помню эту историю, но да, что-то такое было.
— То есть не покупали их? Где-нибудь еще такие же можно найти?
— Если только у тебя в шкафу, — засмеялась Мириам. И вдруг — ахнув, сорвалась за улепетывающей Анифой. Младшая воспользовалась тем, что мы отвлеклись, цапнула список и рванула к себе в комнату, полюбоваться на него в тихом одиночестве. — Нифка! Ах ты…!
