на Ангелину…
— Так что теперь будет, Артур? — вкрадчивым голосом повторяет Илона. — Ты ведь захочешь теперь развестись со мной, да?
— Поговорим об этом позже, — бросаю почти на ходу, — и да, если Саша свяжется с тобой, дай мне знать.
— И это всё? Наш брак рушится, словно карточный домик, а тебя волнует найдётся ли нянька?
— Да Илона. Это всё.
Оставив жену, выхожу из дома и останавливаюсь на пороге, чтобы отдышаться немного и дух перевести. И подумать заодно, что дальше делать.
Но мысли не желают собираться в единое целое, а в голове бьётся один вопрос Как Сашка мог так поступить со мной? Он ведь другом моим был, единственным, чёрт возьми, другом!
Если Илону ещё можно понять… то Воронов! Ему-то я что сделал? За что он так поступил со мной?
Давным-давно, когда мне было лет восемь, отец подарил мне собаку, щенка ротвейлера. И с первой же минуты у меня с ним возникла какая-то особенная связь. Рокки, так звали пса, стал для меня настоящим спасением от постоянного одиночества и вечного ощущения ненужности. Я даже чувствовал себя счастливым.
А спустя два месяца Рокки сбила машина. Сразу насмерть.
Рыдал я тогда долго, громко и без остановки задавал один и тот же вопрос.
За что?
Отец, в кои-то веки обеспокоенный моим состоянием, взял себе несколько выходных, чтобы побыть рядом. Помню, как он как-то неумело обнимал меня и приговаривал:
— Попробуй задать этот вопрос по-другому, Артур. Не за что а для чего? Для чего тебе было дано это испытание? Может, чтобы ты стал сильнее? Чтобы научился справляться со своими эмоциями?
Справляться с ними я научился. Да до такой степени, что, как сказала Илонка, превратился в эмоционального урода. Равнодушного, бесчувственного циника.
Вот и сейчас я пытаюсь найти ответ на этот вопрос. Для чего мне всё это? Чтобы в очередной раз убедиться, что в моей жизни нет места таким понятиям как дружба и любовь?
Да уж, было бы смешно, если бы не было так грустно.
Ладно, не время самокопанием заниматься. Я найду Ангелину, даже если придётся обыскать каждый угол и каждый закуток. А с чувствами потом будем разбираться.
Несколько дней спустя
В комнате тихо и темно. Помимо двух сотрудников в штатском здесь находится специальная аппаратура, с помощью которой можно отследить местоположение по звонку. Ориентировки, которые разослала полиция, не помогли. К поискам Брагина подключились разные службы, но этот чёрт словно сквозь землю провалился.
Вариантов остаётся немного. Точнее, всего два.
— Артур Альбертович, вам всё понятно? Тогда приступаем.
С силой сжимая в руке смартфон, набираю номер Брагина. На успех мы особо не рассчитываем, Гриша тот ещё урод, но он не дурак. Если не ответит на звонок, то сильно осложнит мне задачу.
Но сегодня удача на моей стороне
— Артур? — в трубке раздаётся его фальшиво спокойный голос. — Вот уж не ожидал, что ты мне позвонишь. Впрочем, я и не ожидал, что ты на мою жену позаришься. Я-то думал, что мы друзья, Артур…
«Тяни время», — мысленно приказываю себе.
— О чём ты, Гриш? — наигранно удивляюсь в ответ. — Твоя жена разве нашлась уже? А дочь?
— Не придуривайся, Вавилов. Ты думаешь, я не понимаю, зачем звонишь? Хочешь найти меня по звонку с помощью дружков из спецслужбы? Ничего у тебя не выйдет. Кстати, Лина передаёт тебе привет и благодарить за гостеприимство.
Мерзко усмехнувшись, он отключается. Я вопросительно смотрю на сотрудников, но те синхронно головами машут.
Не вышло.
Ну что же… значит, придётся нам идти на крайние меры.
Глава 24
Ангелина
Не знаю, что придаёт мне сил — безумие, страх за дочь или безразличие к собственной жизни, но когда Гриша, наконец, возвращается, я набрасываюсь на него так, что он едва ли не валится с ног.
— Где она? Где моя дочь?!
Чертыхаясь, бывший поднимается и смотрит на меня недобро. Злится, закипает, но ближе пока не подходит. Понимает, мерзавец, что я сейчас способна на любое безумство.
— Где. Моя. Дочь? — произношу отчётливо, интонацией выделяя каждое слово.
Гриша выпускает воздух из лёгких, прислоняет к стене и отводит взгляд в сторону.
— Не знаю, — говорит он тихо, — я не знаю.
Услышав это, я отворачиваюсь и с всхлипом оседаю на пол.
— Вот только не надо реветь, — презрительно бросает Гриша, — ты сама во всём виновата, Лина. Если бы ты не сбежала, с Лерой всё было бы в порядке. Я мог бы дать ей всё, но ты решила, что имеешь право отнять у нашей дочери эту возможность. Решила обречь её на нищету и жалкое существование.
— О да! — со злостью усмехаюсь я, поднимаясь на ноги. — Конечно, ты бы дал ей всё! Например, испорченную психику, кучу детских травм и билет к психотерапевту, хорошо, если не прямиком в психбольницу. Ты бы вырастил из неё ментального инвалида, зато с золотой ложкой во рту!
Ошпарив Гришу злобным взглядом, отхожу к окну, пытаясь разглядеть что-то новое с двенадцатого этажа своей тюрьмы. Гриша напряженно молчит, и я кожей чувствую, как он взглядом буравит мою спину.
Он всё же подходит ближе и кладет руку на моё плечо, а я даже не вздрагиваю и не пугаюсь к собственному удивлению. Лишь молча вздыхаю, чувствуя знакомые мурашки омерзения.
— Ты преувеличиваешь, — неожиданно спокойным голосом говорит он, — да, у нас были проблемы, но в какой семье их нет?
Обернувшись, я моргаю непонимающе. Раз, другой, третий… Он это серьёзно? Или это просто какая-то новая изощренная манипуляция?
— А чего ты хотела, Лин? — так же спокойно спрашивает Гриша. — Большой и светлой любви? Так не существует её, пора бы уже очнуться!
— Я просто хотела жить нормальной жизнью! — кричу я в ответ, позволяя эмоциям выйти наружу. — А в нормальных семьях муж не избивает жену, пока ребёнок трясётся в страхе в соседней комнате! Я хотела жить, не боясь за себя и за свою дочь, вот и всё!
На Гришу мой порыв не производит никакого впечатления.
— Нормальной жизнью, говоришь… Скажи, а что принципиально изменилось в твоей жизни после побега? Ты как жила за счёт мужика, так и продолжаешь это делать. Ты паразитка, Лина, ни на что сама неспособная! Ты хотела жить самостоятельно? Тогда почему ты не устроилась на работу? Зачем села на шею незнакомому мужику? Скажи мне!
— А то ты сам не понимаешь! Да если бы я устроилась на работу, ты бы нас сразу нашёл. Я только поэтому согласилась пожить у Артура, только для того, чтобы быть
