Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
и сплоченные, чем вчера? Нет, это далеко не факт.
Этический аспект
Этический аспект трансфузии в современном его понимании возник относительно недавно. Во времена, когда умирающему от потери крови человеку незамедлительно проводили переливание от его здорового родственника, находившегося тут же, у постели больного, вопрос о том, хорошо это или плохо, даже не вставал. Не поднимали его и на заре заготовки донорской крови при появлении первых стационарных и мобильных пунктов ее сбора. Лишь в 1950-х годах, вскоре после Второй мировой войны, когда рабочие союзы (в первую очередь железнодорожники, почтальоны и связисты) и христианские организации (например, «Христианская рабочая молодежь») начали устраивать дни донора, к институту донорства стали предъявлять требования о соблюдении этических норм. И тогда появилась триада основных ценностей донорства: добровольность, анонимность и бескорыстность.
Франция стала первопроходцем, закрепив эти принципы в законе 1952 года о некоммерческом использовании человеческого тела, который во многом был подготовлен ассоциациями доноров крови. Постепенно представление о том, что кровь, несмотря на свою материальность, имеет нематериальную ценность, что она есть благо общественное, а не индивидуальное, распространилось в Европе, а потом и в остальном мире. Эту идею в 1970-х годах подхватили Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ), Международное движение Красного Креста и Красного Полумесяца и такие организации, как Международное общество переливания крови, Американская ассоциация банков крови, Европейский альянс крови и Совет Европы. ВОЗ высказала пожелание, чтобы со временем все страны преобразовали свои структуры сбора крови в систему добровольных безвозмездных пожертвований, которая известна под международной аббревиатурой VNRD (Volontary non remunerated donor)[130].
Многие думают, что только донорство по системе VNRD гарантирует обеспеченность медицинских учреждений препаратами крови и их инфекционную безопасность. Последней часто придают наибольшее значение, что не совсем правильно, поскольку распределение донорской крови — тоже часть трансфузионной цепочки. Именно в случае нехватки препаратов допускаются вольности и нарушаются требования инфекционной безопасности. Ради спасения близкого человека признают «этичными» другие виды донорства. Например — заместительное донорство, когда кровь одного человека с указанием его данных поступает в банк крови, из нее готовится необходимый какому-то больному препарат, кто-то из семьи этого больного тоже сдает кровь для другого пациента, и так далее. Во многих странах без такого заместительного донорства переливание крови оказалось бы невозможным. Позиция ВОЗ в этом вопросе жесткая, хотя единственно верной ее не назовешь. Банки крови, которые ее поддерживают, стараются сделать заместительных доноров обычными добровольными (VNRD), что весьма похвально.
Тихий скандал
Наш рассказ незаметно подошел к плазме, бесклеточной части крови, а вернее, субстанции, из которой производится ряд лекарственных препаратов, преимущественно альбумин, инъекционные иммуноглобулины и факторы свертывания. Рынок таких препаратов сформировался незаметно, по-настоящему на него обратили внимание, когда он уже вовсю работал и показывал двузначный годовой рост, сравниться с ним в этом могут разве только редкоземельные металлы для электроники (природный ресурс) и люксовый сегмент рынка (производство товаров с избыточными потребительскими свойствами). Вы уже прочли о клеточных препаратах крови и знаете, насколько важна работа донорских клеток в организме реципиента: они сцепляются с хозяйскими, переносят кислород, выделяют промежуточные продукты, живут и умирают в крови реципиента.
Но без доноров также не будет ни альбумина, ни иммуноглобулинов — их невозможно получить с помощью генной инженерии, поэтому они незаменимы. Мы написали «без доноров», но стоило бы сказать «без торговцев»! Суть проблемы в том, что производители препаратов крови создали настоящие «донорские фермы», где с людьми из незащищенных слоев населения обращаются как с дойными коровами. Из этих добровольных жертв выкачивают пол-литра крови один-два раза в неделю за двадцать долларов, которые они тратят на пропитание или, увы, на наркотики. О такой биопроституции все молчат, поскольку система очень выгодна, она распространена не только в Соединенных Штатах с их «центрами плазмы», но и в Европе, где расположены резиденции трех основных компаний по сбору крови (в Швейцарии, Испании и Ирландии), четвертая находится в США, пятая — в Австралии, а ведь это благопристойные страны, где сбор крови для прямой трансфузии обеспечивается преимущественно Красным Крестом.
Почему же такую практику не считают дикой? Главным образом потому, что потребители препаратов плазмы осознают свою зависимость от наличия на рынке этих лекарств, как и других медикаментов, а непромышленное производство нестабильных препаратов крови, в частности клеточных концентратов, их очень беспокоит как в плане безопасности, так и в плане объемов производства: здесь нелегко соблюсти принцип справедливости — равный и повсеместный доступ к медицинским услугам. На этом беспокойстве потребителей сыграло лобби производителей препаратов плазмы из этого прибыльного сектора, продвигая свою финансовую модель взамен государственной, не отличающейся, как известно, экономической точностью.
Означает ли это, что к сбору крови и донорам должны применяться одни этические нормы, а к пациентам — другие? Вероятно, здесь должен работать принцип солидарности. Но можно ли этот принцип, выдвинутый, в частности, Советом Европы, считать универсальным? Оказывается, нет: по другую сторону океана, в Соединенных Штатах, он не очень-то внедряется. Тут стоит напомнить об одном факте, которому мы уделили много внимания в других главах: сдавая кровь, доноры, особенно женщины, теряют железо. А еще надо предостеречь, что у донора при сдаче крови редко, но все же возникают негативные реакции; их все лучше отслеживает система гемонадзора под названием Donneurs[131]. Данные гемонадзора во Франции доступны на интернет-сайте ANSM («Национальное агентство по безопасности лекарственных средств и товаров для здоровья»), в Швейцарии — на портале агентства Swissmedic[132].
И все же комплекс основных моральных и философских принципов трансфузии — по-прежнему отличная модель прикладной этики. Донор, по сути, преобразовывает материальное в нематериальное: кровь, материя, превращается в саму жизнь. Между тем поставленное на поток фракционирование плазмы этому противоречит: выделение из нее белков сродни расщеплению молекул при нефтепереработке. Добровольный донор — а большая часть крови, попадающей на рынок, сдается безвозмездно — искренний в своем намерении, действует в интересах реципиента, а индустрия препаратов крови насмехается над этой добродетелью, извлекая из нее прибыль. Вот на этом-то уровне открывается возможность повлиять на процесс у «третьего сословия»[133] — плательщика, потребителя, каждого из нас — посредством прямых и непрямых пошлин (налогов), которые мы платим, и однажды, похоже, нам придется воспользоваться своим правом и усилить контроль над этой стороной производства, расшатывающей нормы гуманности.
Большинство причастных к трансфузии, за исключением отдельных производителей препаратов плазмы, в общем согласны с основными моральными принципами, принятыми в отношении переливания крови, но остаются вопросы, по которым единое мнение еще не достигнуто, а раз по наиболее чувствительным из них сохраняются разногласия, значит, этическая модель
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
