знал, что идут повальные аресты, сам через них прошёл. А после освобождения недели за две до твоего приезда мы с женой зашли к вашим в гости на чашку чая. Я попросил у Ольги посмотреть фамильный альбом и незаметно вынул фотку. Я ведь её у тебя раньше видел и знал, кто на ней изображён.
Алексей молчал, обхватив голову руками. Потом тихо произнёс:
– Фёдор… ты же мне жизнь спас… Если бы эту фотографию нашли… Прости меня, я тебе тут наговорил…
– Да ладно, проехали… – Ершов тронул друга за плечо. – Спрячь подальше. Впрочем, можешь и вообще уничтожить.
Балезин ещё раз всмотрелся в фотографию. Потом аккуратно завернул в ту же самую плотную бумагу и сунул в карман.
– Вот тут ты неправ. Её уничтожать никак нельзя. Чует моё сердце, что она мне ещё пригодится.
… Когда они вышли на улицу и стали прощаться, Алексей извиняюще произнёс:
– Слушай, ты мне не одолжишь немного денег? Сегодня канун Рождества.
– Ты что, отмечаешь этот церковный праздник?
– Ольга его очень любит. Так что уж извини, но я не могу без рождественского подарка.
* * *
Жизнь Алексея Балезина наконец-то вошла в спокойное русло. Правда, произошло это не сразу. Дело в том, что Ольги дома не оказалось, её положили в больницу с тяжёлым воспалением лёгких. Когда Алексей открыл дверь, Серёжка и Маринка с радостными криками кинулись отцу на шею, ведь они его не видели больше двух лет. Немного успокоившись, начали наперебой рассказывать про маму, про школу, про их житьё-бытьё. Комната Шофманов была опечатана, там никто не жил, и они вдвоём домомничали в большой квартире. Еду им приносила Татьяна Александровна – Таня, подруга Ольги.
Стоило Алексею появиться в палате, где лежала Ольга, как её дела сразу пошли на поправку – иногда положительные эмоции бывают лучше любых лекарств. Вскоре её выписали.
Если дома у Балезина было всё хорошо, то относительно работы дела обстояли намного хуже. Он не раз наведывался в кадровое управление, и каждый раз ему отвечали одно и то же: «Ждите». Ждать-то он ждал, но понимал, что надо и семью кормить. А раз так, придётся устраиваться на какую-нибудь работу. Вот только куда?
И опять, как это бывало раньше, в жизнь Алексея Балезина вмешался случай. Как-то днём он сидел на лавочке в небольшом скверике, что неподалёку от дома, и думал о своём. Пригревало солнце, пахло весной. Неожиданно на лавочку подсели две девушки. Они были заняты каким-то переводом, часто переходя с немецкого на русский. Алексей краем глаза наблюдал за ними и тихо улыбался, вспоминая себя студентом, представляя, что это, наверное, студентки из финансово-экономического института, что поблизости, и что со временем его сын и дочь будут вот так же пыхтеть над конспектами и переводами. У девушек что-то не получалось, они нервничали, поглядывая на часы. И Балезин не выдержал:
– Простите, я могу вам чем-нибудь помочь? – спросил он по-немецки.
Девушки переглянулись, как бы не веря услышанному, а потом уставились на него. Алексей переспросил, но уже по-русски.
Нужные «тысячи» – как обычно называют студенческие задания по иностранному языку – он перевёл им из какой-то немецкой газеты в считанные минуты. Девушки несколько раз поблагодарили его и довольные убежали, очевидно, на занятия.
Через пару дней Алексей вновь встретил девушек. Они вежливо и осторожно уже сами попросили им помочь. Балезин присел на лавочку и стал им переводить, сопровождая комментариями по технике перевода. Девчонки ему приглянулись, они напоминали Ольгу и Татьяну в молодости, только, как говорится, с точностью до наоборот: та, что светловолосая, была худенькой и стройной, а тёмненькая выглядела толстушкой.
– Как хоть вас зовут, красавицы? – улыбнулся Алексей.
Оказалось, беленькую зовут Ирой, а её подругу Катей.
– Очень приятно, а меня зовут Алексей Дмитриевич.
Как и в прошлый раз студентки от души благодарили, но не уходили, а виновато поглядывали куда-то в сторону. «Что с ними?» – подумал Балезин. Разгадка наступила в следующую минуту.
– А вы с французского перевести можете?
Балезин невольно обернулся. Перед ним стоял молодой человек среднего роста в больших роговых очках. Нос и щёки парня украшали заметные веснушки.
– Это наш комсорг Коля, – пояснила беленькая Ирина.
– Николай Петрович, – деловито добавил парень.
Алексей слегка прищурился от солнца. Студенты ему явно нравились.
– Значит, Николай Петрович не желает самостоятельно осваивать язык Бальзака и Гюго? – сдерживая усмешку, спросил он.
– Почему не желаю? Желаю, – буркнул тот, кого представили комсоргом. – Только вот что-то не получается. У нас в школе иностранный язык плохо преподавали.
– У нас – это где?
Парень назвал небольшой приволжский городок.
Алексей задал ему несколько вопросов по-французски. В ответ комсорг Коля бурчал что-то невнятное. «Из тебя француз, как из меня эфиоп», – подумал Балезин, и это его изрядно развеселило. Пришлось помочь и ему.
А после началось… Студенты начали дружно наведываться к Балезину, ловили его, где только можно: в скверике, во дворе и даже в подъезде дома. И если бы только эти трое… Число желающих получить перевод «на халяву» измерялось численностью студенческой группы, а то и более. И всё новые лица. Видимо, с иностранными языками у студентов дела обстояли неважно. Сначала Балезина это забавляло, ведь ему ничего не стоило прочитать и перевести колонку текста из французских или немецких журналов или газет. Но вскоре должность тайного общественного переводчика стала его злить. И он решил, что с этим пора кончать. Завтра он скажет студентам, что надо работать своей головой.
А завтра случилось неожиданное. Когда Балезин выходил из ворот своего дома, путь ему преградил незнакомый человек. Алексей обрадовался, не сомневаясь, что это кто-нибудь с Лубянки. Наконец-то! Сколько же ему ходить в безработных. Но радость была преждевременной.
– А-а… вот вы и попались…
Незнакомцу было лет пятьдесят: полный, с брюшком; аккуратно сидящий светлый костюм говорил о том, что ему часто приходилось бывать на людях. Он мило улыбался и держал в руках пальто – весенний день выдался на удивление тёплым.
Балезин всмотрелся в незнакомца и на реплику не ответил.
– Так вот кто нашим студентам переводы делает…
«Шёл бы ты куда подальше», – говорил разочарованный взгляд Алексея. Но лицо толстяка выражало расположение и желание познакомиться. «На кого же он похож, и где его я мог видеть? – мелькнуло в голове. И тут же Балезин как будто вспомнил. – Ну, конечно же на Вербицкого! А может, он и есть? Да нет: во-первых, Вербицкий убит в 1919-м в “чёрном вороне”, а во-вторых, ему тогда было под пятьдесят; значит, сейчас должно быть около
