— Как? — хрипло прозвучал мой голос. Я лежала на земле, упырь склонялся надо мной, вокруг толпились другие. Моё сердце чеканило ритм жизни, а в груди расползалось жжение.
— Почему не дёрнула кольцо? — был всё так же спокоен Шепс. — Умереть захотела?
— Не получалось, — вяло отозвалась, чувствуя дикую тяжесть и усталость.
— Чарльстон!.. — гневный тон ректора нарушил нашу странную, мило-волнительную сцену.
Меня доставили в лазарет, не переставая выговаривать за неподобающее поведение. Накачали чем-то, и я вырубилась.
Когда проснулась, мне было гораздо лучше. А что вызвало улыбку — рядом, на стуле, сидел Грознич. Он казался невероятно милым, и его внимание трогало до глубины души.
— Ты меня спас, — шепнула благодарно, чуть выше натянув одеяло.
— Везение, и это пугает, — так же тихо отозвался упырь.
— Почему? — озадачилась я.
— Я тебя больше не слышу, — хмуро взирал на меня Шепс. — Твои мысли, — пояснил терпеливо на мое озадаченное молчание. — Не знаю, что случилось, но твой голос в моей голове, словно выключился. Хоп, и связь оборвалась.
— Может, ты долго меня не пил, — робко предположила, не от того, что желала быть едой, а потому что наша связь, как ни крути, была завязана на моей крови.
— Не знаю, но что-то изменилось, — едва заметно кивнул Грознич.
Мы немного помолчали, и я первой нарушила тишину:
— Как другие? — решила сменить тему. — Как и я? Или лучше?
— Твой результат побить никому не удалось, — принял мою уловку Шепс, хмыкнул чуть заметно. — Так что ты единственная, кто почти земли достиг без парашюта.
Теперь и я кисло усмехнулась:
— А как там Ярич?
— Удивительно, но с ним всё нормально. Даже больше — у него открылась сила, — подтвердил догадку Грознич. — И такая сила, что его тоже от нас отделили. Изучить, почему она раньше не проявлялась.
— Так разве испытание не на открытие затаившейся силы? — опять озадачилась я.
— Всё так, но не так, — терпеливо отозвался Шепс. — Сила двуликого со способностью растворяться в воздухе — редчайший дар. И стихийники подобной мощи раскрываются быстрее, как правило, в подростковом возрасте. На испытании в академии обычно проявляются силы скромного уровня. Так что Ярич — беспрецедентный случай, и требует тщательного изучения.
Я пожевала мысль, которую так и не сумела внятно озвучить.
Мы ещё немного поговорили о всяко-разном. Впервые я с ним общалась, не напрягаясь и не ожидая подвоха. Даже перестала бояться и воспринимать Грознича, как жуткого упыря, время от времени пьющего меня.
Теперь он казался обычным парнем, с которым мне, к удивлению, очень хорошо и спокойно… Его мягкий тон, тёплый взгляд, журчащий смех, расслабленная поза — подкупали. Шепс казался самым близким, родным и дорогим человеком. Его забота, волнение, переживание...
Я даже на время забылась…
На время!
Нашу идиллию нарушил главный лекарь академии, Венециан Кова, и, естественно, ректор Шайх с госпожой Вессой. Упырша вообще с ним часто рядом ходила. И следила за всем происходящим с не меньшим рвением — как-никак заместитель ректора.
— Вы у меня решили стать постоянным клиентом? — остановившись возле моей койки, прищурился лекарь, своеобразно пошутив.
— Почему нет? — пробурчала я. — Единственное место, где я себя чувствую в большей безопасности и под присмотром.
— Подлизываетесь?
— Нет! Но если академия — дом родной, пусть лазарет — будет моей милой сердцу комнатой.
Венециан Кова, вздёрнув бровь, покосился на ректора.
Шайх устало покачал головой:
— Юмор — хорошо, Елисия Чарльстон, но твоя регулярность попадания на больничную койку нас всех… — тяжко выдыхает ректор и сокрушённо качает головой.
— Меня не меньше, — досадливо буркнула я, точно послушная ученица сложив руки перед собой… на коленки.
— Грознич, ты мне нужен, — строгим взглядом Весс отправила прочь Шепса, и только он со мной попрощался, тоже была такова, на меня посмотрев едва ли.
— Давай-ка глянем, как ты, — Венециан ступил ещё ближе.
Осмотр, как и думала, подтвердил, что я жива-здорова, и что никакой силы проклятых у меня не открылось.
Шайх хмурил брови, жевал губу. Лекарь чесал затылок… в итоге меня просто отпустили, так и не найдя причины оставлять на больничной койке.
За ужином столовая гудела от болтовни адептов. Они точно рой пчёл.
Говорили о разном и все дружно: кто о прошедшем испытании, а нешуточные страсти продолжали кипеть, а кто-то о новой зверюшке Войра.
Адепты делились впечатлениями, и на меня если и обращали внимание — то бегло, малозаинтересованно.
Мне это было на руку. Я спокойно поела, послушала последние новости-сплетни. А сплетни были уже размером со слона.
И потом увидела оборотня.
Это было… как-то неожиданно и волнительно. В принципе, как всегда — уж не знаю, почему я на него так реагировала.
В этот раз он был не один... со своей дикаркой. Хотя девушка уже совершенно не походила на то дикое создание у дерева, каким её запомнила.
Чистая, причёсанная, не рычащая.
Красивая...
Да какое там — она потрясающе красивая! Жгучая брюнетка, васильковые глаза, полные губы, длинные вьющиеся волосы. Высокая, стройная — топ-модель — не меньше!
Внутри похолодело, кусок хлеба застрял в глотке, когда я осознала, что они оба смотрели на меня.
Войр — тяжело, уничижающе.
Его пара — с нескрываемой ненавистью.
Нужно ли говорить, что я с кашлем кусочек выплюнула, посуду торопливо стала закидывать на поднос, желая быстрее уйти из столовой.
И бежала позорно прочь… с глаз долой. На них больше не смотрела. И молила, чтобы и они обо мне забыли!
Глава 26Елисия
Из комнаты старалась выходить как можно реже — только по необходимости и тотчас бежала обратно. Почти неделю получалось оставаться тенью, если не считать того раза, когда Грознич меня выловил и заставил себя потерять.
Спасибо, хоть не вгрызался зверем и не пил много.
В этот раз ему хватило глотка, после которого Шепс задумчиво посмотрел на меня, ласково поцеловал, и прошептал:
— Я всё равно тебя больше не слышу, — с таинственной грустью.
Ну и проснулась я уже у себя в комнате.
Как бы к нему не теплела, но ощущения проверила — не изменилось ли что-то… не показалось ли мне, что он позволил себе больше чем — выпить и поцеловать? Но, вроде я оставалась собой…
