испытаниям? – спросил я рассеянно. Напряжён я был довольно прилично: всё-таки незнакомая техника, и Серёга с Матроскиным за спиной, ну вы понимаете? и принцип действия этой штуковины был мне совершенно непонятен.
XI
Зато через несколько часов я знал о принципах управления багги всё. Не так уж и много их было, этих принципов. Багги идёт в ту сторону, в какую я наклоняю джойстик. Если я зажимаю при этом большим пальцем кнопку на джойстике, то багги при этом разворачивается, как это сказать… передом вперёд по ходу движения. Если кнопку не нажимать, то багги так и будет двигаться – боком вперёд, кормой назад, туда, куда вы наклоните джойстик. И чем сильнее я джойстик наклоняю, тем быстрее машина движется. Мелкие неровности, всякие кочки и камни она, вроде как, и не замечала, только скорость немного падала. По чистому же полю мы развили восемьдесят не знаю чего. Откуда мне знать, какая шкала у них на спидометре? Могу только сказать, что по моим ощущениям, мы шли километров семьдесят в час, сильнее я разгоняться не рискнул, а на шкале оставалась ещё треть. Другой большой циферблат, похоже, был компасом, два циферблата поменьше – кренометр. Ну или как называется штука, измеряющая угол наклона. В горку, к слову сказать, наш багги тоже лез очень бойко.
Единственное что я не понял, так это для чего вторая кнопка на панели. Когда я её нажимал – ничего не происходило.
Был уже вечер, когда я подогнал багги к убежищу. Я посмотрел назад, и тут до меня дошло – мы призраки, мы не оставляем след, думал я, заворожёно разглядывая нетронутую снежную целину.
Фантастическая машинка. Совершенно фантастическая.
XII
На кухне я разогрел себе содержимое какой-то банки, покрутил кран, вспомнил, что сам же отключил воду, чертыхнулся и снова пошёл на склад. От компота ещё сильнее пить захочется, попробую найти минералки. Банки, банки, банки, а вот и бутылки. Я сорвал крышку с одной из них и сделал глоток. Когда в следующий раз я буду что-нибудь пробовать, надо будет делать глотки поменьше, подумал я, ощущая, как масло идёт по пищеводу.
С третьей попытки я нашёл что-то вроде минеральной воды. Не люблю минералку, но кобениться не буду, подумал я, и вернулся на кухню. Поужинав, я помечтал немного о хлебе, поизучал линии жизни на своих ладонях, попил, морщась, минералочки, прикинул, сколько провианта нам надо с собой взять, вытер стол найденным здесь же полотенцем, посидел, изучая узор на крышке стола.
В общем, я с ба-альшой пользой проводил время, а мысль всё крепла в моей голове, постепенно преодолевая усталость.
Надо сходить посмотреть на Волну, подумал я, то есть нужды в этом никакой, это я понимаю прекрасно, что ничего это мне не даст, но ноги уже несли меня наружу. Неслышной тенью рядом нарисовался Серёга и двинулся следом за мной. Караулят, думал я беззлобно, заходя в кессон. Глаз не спускают, держат клыки наготове, продолжал думать я, нажимая кнопку. С тихим, еле слышным скрежетом отошёл кусок скалы, и мы с волком вышли наружу. Я обошел багги по кругу, прежде чем залезть в кабину. Теперь, когда я получше узнал эту машину, она внушала мне невольный трепет. Я подумал о людях, что её создали, и о тех, кто ездил на ней, я хоронил их, вспомнилось мне, моя рука подносила спичку к хворосту, и пламя сожрало их тела.
Я залез в кабину, посмотрел, как с резвого прыжка волчара тяжко шлёпнулся на боковое ограждение багги и, царапая когтями по металлу обшивки, влез в кабину и устроился калачиком за спинкой водительского кресла. Затем я сел в кресло, нажал кнопку запуска, багги приподнялся над землёй, и вдруг, словно прожектор включился, – пространство перед машиной осветилось. Испуг был причиной того, что я безотчетно снова вдавил кнопку, и свет погас, но багги… багги остался висеть в воздухе. Я посмотрел на свой палец, упёршийся в панель, и обнаружил, что промахнулся. Во второй раз я нажал на кнопку, назначение которой днём осталось для меня неясным.
Зато теперь всё прояснилось. Свет, значит, включается автоматически, и его можно выключить.
Это хорошо, это мы запомним.
И я снова завёл машину, развернул её и пустил в гору.
Багги мягко накренился и поплыл вверх по склону. Облака, весь день сеявшие снег, исчезли, и большие блестящие синие звёзды сверкали в исчерна-синем небе. Волчья морда просунулась вперёд слева от меня. Секунд тридцать волк смотрел на панель со светящимися циферблатами, потом нервно зевнул и усунулся обратно.
Машина вползла на гребень; я привёл джойстик в нейтральное положение, и мы встали.
Жуткая, светящаяся полоса заметно придвинулась. Да, прикинул я, суток шесть, не больше.
– Красиво, – сказал Серёга неожиданно.
Я посмотрел на него. Неподвижным изваянием стоял волк, положивши лапы на борт и, не отрываясь, смотрел на надвигающийся конец своего света, и только пар шедший из пасти, свидетельствовал о том, что волк – живой.
Через две минуты мы поехали обратно.
Спал я крепко, и ничего мне не снилось.
XIII
– Может, поедим? – спросил кот.
– Отстань, – сказал я. – Сколько можно жрать.
– Жрать можно всегда, – сказал кот. – Существа, не понимающие этого, есть дураки.
– А как же лишний вес? – спросил я.
– Что значит лишний вес? – спросил в ответ кот.
О как, подумал я. Хорошо ему, что тут скажешь.
Мы неслись по Синему миру на юг, лишь иногда останавливаясь. Порой из-за того, что кот с волком начинали спорить, определяя направление, но чаще чтобы совсем не задубеть. Покатайтесь зимой без лобового стекла, и вы поймёте, о чём я. Вся та одежда, которую я нашёл в убежище, помогала плоховато, а бэтмэнскую одёжу я надеть побоялся. Ну приспичит мне, к примеру, и что я буду делать?
Долго, впрочем, греться я себе не позволял, помня о жуткой светящейся полосе, и мы снова неслись, словно призраки, беззвучно и бесследно. Было похоже на то, что мир этот был довольно густо заселён – на нашем пути постоянно попадались следы человеческого присутствия. Было похоже на то, что мы уже двигались по промышленной зоне. Какие-то башни, ажурные конструкции, органично вписанные в ландшафт, и совершенно немыслимые с точки зрения земных технологий. Невозможно построить такое из стали и бетона. Рухнет под собственной тяжестью.
Один раз на нашем пути попался городок, и мы пересекали его по прямой как стрела улице, идущей точно с севера на юг. Я сбавил скорость,
