Это было... невероятно. Древний замок на высокой горе, из тех, которые строили, наверное, самые первые люди, сражавшиеся с драххами. Несколько стен вокруг с часовыми, мощные укрепления, орудия в бойницах...
Древнее, монументальное строение, пропитанное силой. Некогда разрушенное, а после восстановленное. Наверное, совсем недавно.
Мы переехали три рва с откидными мостами, четверо подъёмных ворот с решётками.
А внутри нас ожидал великолепный дворец, достойный королей. Несколько крыльев, широкие окна, высокие шпили – словно за укреплёнными бастионами специально создали приятное и комфортное место для жизни.
Нас встречали храмовники в таких же плащах, глубоко накинутых на лица. Их тут было немало – некоторые крутили лебёдку с отлично смазанными, даже не скрипнувшими цепями, пока ворота поднимались и опускались. Другие приняли наших лошадей. Третьи повели по комнатам.
Несколько остановились возле мастера Фербонна и лорда Марака, но к нам приблизился Картер.
– Ух ты! Я и сам ещё здесь не бывал, – с горящими глазами сообщил брат, покосившись в сторону невозмутимого Эллинге.
– Пожалуйста, пройдёмте за мной, – произнёс один из встречавших, подхватив мою сумку.
После более чем стеснённых условий храма в Мабаре я буквально вдохнула полной грудью, когда нас завели в просторные апартаменты на втором этаже правого крыла.
– Ваши комнаты рядом, – сообщил храмовник Картеру, указав на одну из стен.
– А там кто? – поинтересовался Сольгард, махнув рукой в соседнюю.
– Всё, что будет необходимо, вам сообщат, – храмовник чуть поклонился, увлекая брата дальше.
– Я и так догадываюсь, – хмуро кинул им вслед Эллинге.
– О чём ты? – не поняла я.
– Ни о чём, – он приблизился, глядя мне в глаза. А я жадно осматривала видневшуюся из полотняной рубахи шею, часть груди, выискивая следы ранений.
Тонкие розовые пятна молодой кожи затянули ужасные раны, но мне отчего-то было страшно, казалось, одно неловкое прикосновение может всё повернуть вспять.
– Полагаешь... там поселят Грегори? – уточнила, осторожно коснувшись пальцами шеи.
– Безусловно, – пожал Эллинге плечами, будто это само собой разумелось.
Скользнул ладонями по моей спине, прижал к себе за талию. И вдруг шепнул, наклонившись:
– Ниатари...
Слово ласково скользнуло по губам, пробираясь глубоко в душу. Разбежалось мурашками по плечам и спине.
С ощутимой неохотой муж выпустил меня из рук. Подошёл к двери. Опустил тяжёлую щеколду. Подхватил мою сумку и двинулся в соседнюю комнату – спальню.
Оставив сумку возле шкафа, внимательно обошёл отделанные узором из малахита стены по периметру.
– Тайный ход, – хмыкнул в одном месте напротив кровати.
Сложил руки. Ладони засияли синим свечением, плавно переходящим в серебро. На стене вспыхнул узор, напоминающий всё те же символы, что и на Драххане. Они разгорелись, а после плавно разбежались, очерчивая прямоугольник потайной двери. И застыли там, словно опечатав её по контуру.
– Это чтобы никто не вошёл без твоего ведома? – усмехнулась я.
– Разумеется, – ответил он.
Хотелось ещё о чём-то спросить... Но в этот момент я, до того наблюдавшая исключительно за действиями мужа, обнаружила ванную. И пропала.
Боже, как же давно я мечтала нормально помыться! Конечно, ванна не походила на шикарную стеклянную в доме Сольгарда, но даже глубокая малахитовая чаша в полу подняла моё настроение выше небес!
Полотенца обнаружились в шкафу, и, едва дождавшись, когда чаша наполнится, я тут же безоговорочно заняла её.
В тёплой воде, с мягкой ароматной пеной наконец-то ощутила, что более-менее могу примириться с происходящим. Хотя это самое происходящее мне по-прежнему оставалось не совсем ясным.
Вряд ли храмовники бежали от кого-то, кроме драххов. Тогда почему драххи их не догнали? Почему они поселили нас тут, а не кинули, скажем, Наместника в темницу? Планируют проводить переговоры? Готовят какой-нибудь «сюрприз»?
В голове бродили смутные предположения. Но все они рассеялись, когда предусмотрительно опущенная на двери ванной щеколда засияла серебряным светом и начала медленно подниматься.
Насторожившись, я вжалась полукруг стены: здесь было достаточно глубоко, чтобы стоять, но лечь не вышло бы. И настороженно смотрела на дверь, которую Эллинге открыл без видимых усилий. И вошёл ко мне – обнажённый, лишь с полотенцем вокруг бёдер. Приблизился, не сводя с меня взгляда.
Внимательного. Мерцающего. Такого, что сразу вспомнилось всё, чему помешал ритуал и чудовище Хаоса.
Признаться, я надеялась... не знаю, на что. Что он ещё не до конца исцелился? Что зол и не захочет больше оставаться моим мужем? Что... не станет соблазнять меня здесь, где я не смогу забеременеть? Ему ведь наследник нужен?
Но, опровергая все эти смутные надежды, Сольгард небрежно скинул полотенце на стоящий тут же деревянный шезлонг и медленно, уверенно забрался ко мне в ванну.
Ближе. Ещё ближе. Я смотрела в синие глаза с вертикальными зрачками, внутри которых играло ртутно-серебряное пламя. Не в силах отвести взгляд, что-нибудь сказать. Все возражения улетучились, уступая место лишь одной мысли.
Я ведь не забеременею. А он – такой... такой...
Сольгард коснулся моей щеки, провёл пальцем по губам. Взял руку, на которой прежде красовалось обручальное кольцо. Скользнул по ней взглядом, прикоснулся губами к кончикам пальцев.
Мои ладони непроизвольно провели по плечам, груди, твёрдому животу с чёткими мышцами пресса. Очертили следы от ран на шее. Коснулись белых узоров на лице, поперёк лба, груди. Глаза скользнули ниже, к бёдрам.
Поморщившись, Эллинге на миг замер – и узоры исчезли, словно и не было ничего!
На грани сознания мелькнула мысль, как это воспринял бы Фербонн, но муж не дал ей задержаться.
– Больше я тебя из ванны не отпущу... – обволакивающий шёпот пробрал, грудь и низ живота напряглись, налились неясным предвкушением. Уголок его губ скользнул вверх в лёгкой усмешке, которая мне почему-то невыносимо нравилась.
Руки сомкнулись на моей талии. Опустились под бёдра, поглаживая, подхватывая. Сольгард приподнял меня, вжимая в малахитовую стенку, и мягко раздвинул мои ноги.
Проложил дорожку поцелуев от самых кончиков губ, по шее до груди. Пальцы ласково очертили живот, опускаясь ниже, туда, где всё напряглось в ожидании.
Свет падал через тонкую штору в высокое окно. Я смотрела на мужа, впервые осознавая, насколько он красив. Насколько мне нравятся сильные руки, резкие скулы, даже глаза с пугающими зрачками, которые время от времени застилает чернота.
