Когда он снова открыл глаза, то вместо Князя увидел озабоченное лицо Аннаэль. Она прикладывала к его лбу холодную тряпку.
– Ты вернулся!
– А ты уже сомневалась? – усмехнулся воин. Он пошевелил рукой. Все его конечности отекли и с трудом его слушались.
– Ты проспал три дня! – воскликнула девушка. – О чем можно было говорить так долго?
– Я… и сам не знаю. Разговор был весьма недолгим. Князь хочет жертву, как ты и предполагала. Младенца.
Аннаэль испуганно обхватила себя руками.
– К-какого?
– Он не уточнял, но наверное уж человеческого.
– И ты согласился?
– А можно было не соглашаться? – скривился Рей.
– И как ты собираешься это сделать? – Аннаэль казалась очень напуганной.
– Я пока не знаю. Думал забрать ребенка у нищих. Лучше такая участь для него, чем жизнь в нищете, как думаешь?
Аннаэль казалась озадаченной.
– Ты думаешь, он имел в виду…
Рей вдруг хлопнул себя по лбу.
– Или нет! Можно взять уже умирающего ребенка! От какой-нибудь болезни. Его все равно ждет смерть, а так он поможет кому-нибудь. Ну, то есть мне поможет.
– Но ведь он мог выздороветь. Могли придумать лекарства от его болезни.
– Но не придумали, – холодно отрезал воин. Его начинали раздражать возражения подруги на его, казалось, безупречный план. «Мне, а не ей жить потом с этим решением». – Поэтому незачем продолжать его страдания.
Аннаэль ничего ему не ответила, лишь погасила свет и легла рядом. Рейгар не осмелился тронуть девушку – та казалась очень расстроенной его решением. Но медведь принял решение. И впервые за долгое время уснул глубоким крепким сном без сновидений.
***
Рейгар шел по длинным больничным коридорам вслед за пухлой нянечкой, смешно семенящей на коротеньких ногах. Она заглядывала в некоторые палаты с одним вопросом – «все хорошо?». Иногда ей бодро отвечали – «все хорошо, Отила!», иногда просто махали рукой, но чем дальше по коридору они продвигались, тем чаще в ответ слышался измученный стон или вовсе – гробовая тишина. Отила кивала в ответ и что-то писала в блокнот, прикрепленный к ее поясу. Она была здесь кем-то вроде управляющей и нянькой в одном лице. Главная больница Конора могла вместить в себя до семисот постояльцев, и каждого Отила знала по имени. Когда Рей и Аннаэль пришли сюда и заявили о своем желании взять на патронаж неизлечимо больного ребенка, Отила устроила им настоящий допрос, не веря в искренность их намерений. Аннаэль, которая примирилась с решением Рейгара и согласилась ему помогать, стойко выдержала все вопросы, пару раз натурально расплакалась и, в конце концов, подписала договор. И сейчас Рейгар должен был забрать дитя. Ан осталась дома, сказав, что подготовит все к их приходу.
– Что ты собралась готовить? – удивился Рейгар.
– Ну как. Кроватку, полотенце, одежду…
– Аннаэль, – прервал ее щебетанье воин. – Этот ребенок умрет. Сегодня же.
Девушка расплакалась, обхватив себя руками, и Рей поспешил покинуть дом.
Отила толкнула дверь в одну из последних палат. Окна здесь были занавешены, кругом висели мокрые тряпки. Стены от сырости покрылись плесенью. Пробравшись сквозь лабиринт из ветоши, они подошли к люльке. Там лежал ребенок, настолько маленький, что Рейгар мог уместить его на своей ладони.
– Это Риша, наша кроха. Мать ее умерла от зеленой слизи, и теперь она же душит малышку. Ей становиться чуть лучше, если в комнате сыро. А еще чуть постоянно промывать ей носик. Забудете хоть раз – и ребенок задохнется.
«То, что надо», – прозвучало в голове у Рейгара, и тот поморщился от собственной циничности. Отил расценила этот жест по-своему.
– Что, брезгуете? Мы все еще можем подобрать вам более здорового малыша.
– Нет-нет, Аннаэль хочется заботиться о ком-то… таком.
– Понимаю, сердце женщины полно любви ко всем страждущим. Я уверена, вы станете хорошими родителями этой крошке. Вот ее вещи, я уже упаковала.
Рассеянно Рейгар забросил за плечо мешок с миниатюрной одеждой, расписался в нескольких бумажках, которые обязывали сообщать его Отиле обо всех изменениях, что могли случиться с малышом, взял дитя на руки и вышел на улицу.
Ярко светило летнее солнце. Рейгар прищурился. Риша недовольно завозилась у него на руках и тихо захныкала. Что-то кольнуло в груди воина. Впервые он засомневался в своем решении. Приняв его тогда, он старался не думать об этом больше и лишь идти к цели. Но сейчас, когда остался лишь последний шаг, Рейгар не был уверен, что сможет это сделать.
«Но она же все равно погибнет», – убеждал он себя.
«А если, как и говорила Ан, уже завтра найдется лекарство, и Риша сможет жить?», – возражал голос.
«Если… Это все так зыбко. Знать бы наверняка».
«А знаешь ли ты наверняка, что Зиверсал не потребует еще одну жертву? Что он успокоится на этом?».
«Я не пойду у него на поводу. Умру от бессонницы, но не убью больше никого».
«Но Риша будет уже мертва».
Так, за этими внутренними спорами, он добрался до дома. Тихо проскользнув мимо номеров друзей – никто из них не знал об их плане – он вошел к себе. И остановился на пороге.
Аннаэль вскочила при виде воина, приняла защитную позу, скрестив руки на животе, и, не дав ему сказать ни слова, начала говорить:
– Подожди. Я знаю все, что ты можешь мне сказать. Но выслушай. Я много думала над этим планом, ты знаешь, что я была против. Я верю, что и ты сам не был однозначно доволен этим планом. И поэтому он здесь, – Ан махнула рукой на сидевшего за столом человека. – Он оживит ребенка, когда обряд будет совершен. Змей же не говорил, что душа должна у него остаться. Ты подаришь ее – и заберешь обратно.
– Ты хочешь обмануть Князя? – медленно протянул Рейгар.
– Я хочу спасти ребенка.
Рейгар рассматривал мужчину за столом. Черные волосы его патлами свисали до плеч, длинный, чуть загнутый книзу нос и маленькие темные глаза придавали его лицу хищное выражение. Бесформенный черный плащ прятал очертания тела, но судя по длинным костлявым пальцам, которые мужчина скрестил на груди, он был очень худым. Мужчина вопросительно склонил голову, ожидая ответа зверя.
– Где ты нашла его? – наконец спросил воин.
– Ермор работал здесь на кладбище. Мои змейки нашли его.
– Отрабатывал навыки ночами? – с издевкой спросил Рейгар. Ребенок почувствовал исходящее от зверя неприятие, проснулся и захныкал. Аннаэль поспешила забрать малыша и начала ходить по комнате, что-то напевая себе под нос.
– И не только ночами. Нельзя терять сноровку. Никогда не знаешь, когда к тебе с просьбой придет жена вожака, – проскрежетал Ермор.
