Но мать не обиделась на Надеждино замечание, она вообще егоне расслышала — так была наполнена впечатлениями.
— Ты не представляешь! — От волнения матьпроглатывала слова, чего раньше с ней никогда не случалось. — Нашу тетюВасю ограбили!
— Господи! Да что с нее взять-то, — недоверчивозаговорила Надежда, — небось и денег-то в кошельке почти не было... Я жеее предупредила, чтобы все деньги с собой не носила, она при мне их выложила.
— Да не деньги, при чем тут деньги! — сердитозакричала мать. — У нее отняли дело всей жизни!
— Как это — отняли? — не поняла Надежда. —Что, профессор Зайценогов объявил ее теорию несостоятельной? И Академия науксогласилась с его мнением?
— Какой профессор Зайценогов? — удивилась в своюочередь мать. — Его что, тоже ограбили?
— Не знаю никакого Зайценогова, хоть бы его иограбили! — заорала Надежда. — Но если ты мне сейчас же не скажешь,что случилось, я.., я не знаю, что сделаю!
— Ну что ты кричишь, — обиженно заговориламать, — повежливее могла бы с матерью разговаривать. И какая-то ты,Надежда, все же у меня непонятливая. Я же тебе русским языком объясняю, что утети Васи украли таблички, на которых написано клинописью что-то очень важное.
— Она что, куда-то их таскала? Вот уж не представляю,кто на них польстился — Или... мама, твою квартиру ограбили? — ТеперьНадежда встревожилась по-настоящему.
Она решила, что мать нарочно так долго объясняет, чтобыподготовить ее к плохой вести.
— Мама, ты в порядке? Как себя чувствуешь? А дверь несломали?
— Да я-то в порядке, если можно охарактеризовать этотсумасшедший дом таким словом, — проворчала мать.
— Милицию ты уже вызывала? — не успокаиваласьНадежда.
— При чем тут милиция! — рассердилась мать. —То есть она-то, конечно, работает по этому делу, но говорю тебе с уверенностью:ничего эта милиция не найдет!
С тех пор, как милиция по ошибке либо же по злому наветуарестовала внука ее лучшей подруги, мать была очень на милицию сердита. И хотьпарня выпустили буквально на следующий день и вообще отстали от него, потому чтонашли настоящего преступника — тут уж Надежда приложила руку, — все равномать затаила плохое на представителей милиции и ни на грош не верила в ихспособности раскрывать преступления.
— Но, мама, — примирительно начала Надежда, —порядок есть порядок. Если взломали квартиру, то положено вызывать милицию.Замки все менять нужно! Я у Саши в хозяйстве посмотрю, вроде бы у него замокприличный лежал. Купил на всякий случай, вот и пригодится. Эх, жалко, что Сашинет!
Он бы все сам сделал, а так мастера вызывать придется.
— Надежда! — Мать с трудом вклинилась в деловитыйНадеждин монолог. — Ты вообще-то о чем говоришь? Какие замки, какаямилиция? Ее-то зачем к нам в квартиру вызывать? Нам если кого и нужно будетвызвать, то «скорую помощь»! Из психушки!
— Кому? — тупо спросила Надежда. — Тебе?
— Ну знаешь, — мать просто задохнулась отвозмущения, — ну знаешь!!!
Но решив, что сейчас не время ругаться, мать справилась ссобой и заговорила нормальным тоном:
— Тетя Вася в невменяемом состоянии.
Она заперлась в комнате, сидит на диване, раскачивается изстороны в сторону и рвет на себе волосы. И еще подвывает на непонятном языке!
— По-ассирийски, наверное, — испуганно сказалаНадежда.
— Я в замочную скважину подсмотрела, — призналасьмать, — хоть и нехорошо, но очень беспокоилась. Она разложила вокруг своитаблички и то в одну посмотрит, то в другую, руки вздымает и что-то говорит...
— Какие таблички? — в который раз удивиласьНадежда. — Их же украли!
— Да кто тебе сказал? — закричала мать — Ну что тыменя все время путаешь!
Надежда пошатнулась и, чтобы обрести твердую почву подногами, схватилась за кота Бейсика, который примостился тут же, на телефонномстолике. Кот извернулся и цапнул Надежду за палец. От боли она не" сколькопришла в себя. Все было как раньше, она в своей квартире, и кот такой женегодяй, как всегда. Неужели у матери начались склеротические изменения вмозгу?
Этого только не хватало!
— Мама, — начала она терпеливо, — еще разподробно и не отвлекаясь объясни, что у вас произошло. Начни по порядку. Ивозьми себя в руки, — добавила она построже, почувствовав, что мать готоваразразиться гневной тирадой.
— С тобой ничего другого и не остается, —проворчала мать и начала:
— Говорю тебе, украли коллекцию этого самого немецкогобарона, чья будет выставка в Эрмитаже.
— Как — украли? — ахнула Надежда. — Тыуверена?
— Еще бы мне не быть уверенной, когда по телевизорутолько об этом и говорят!
Привезли полный комплект, а в Эрмитаже распаковали — а тамне хватает статуэтки какой-то богини и целого ящика этих треклятых табличек.Тетя Вася как услышала, так чуть в обморок не упала. Специально, говорит, втакую даль ехала, чтобы именно с этими табличками ознакомиться, это, говорит, главноедело жизни — чего-то там расшифровать. Расшифрую, говорит, можно и помирать. Итак она расстроилась, что, боюсь, как бы не померла без расшифровки!
— Так, значит, это коллекцию украли?
А квартира твоя цела? — обрадовалась Надежда.
— Ну разумеется, цела, с чего тебе вообще пришло вголову, что нас ограбили? — отмахнулась мать.
Надежда с облегчением перевела дух и почесала Бейсика заухом. Она так обрадовалась, что решила не делать матери ехидного замечания отом, что если бы некоторые научились толково излагать информацию, то не былоникакой неразберихи.
— И главное, я зачем-то телевизор с утра включила,погоду хотела узнать, — сокрушалась мать, — а там с утра пораньшетакие новости. Даже позавтракать не успели... А теперь она заперлась, и я незнаю, что делать.
— Понаблюдай за ней потихоньку, а я приеду, —сказала Надежда и бросила трубку.
Мать открыла дверь сразу же, Надежда даже не успела донестируку до звонка — она высмотрела Надежду из окна.
— Ну, как там? — прошептала Надежда, кивая надверь комнаты, отведенной тете Васе.
— Все так же, — вздохнула мать, — не знаю,что и думать. Но говорить сама с собой она перестала.
Надежда на цыпочках приблизилась к двери и заглянула взамочную скважину. Тетя Вася сидела на диване и внимательно читала какие-то своизаписи, время от времени сверяясь с табличками.
— Тетя Вася! — Надежда решилась постучать вдверь. — Васса Иринарховна, откройте, пожалуйста.
Старуха удивленно вскинула голову и поднялась с дивана.
