Затем он снял свою кепку, нацепил ее на ствол пистолета иприподнял над краем люка. Если снайпер следит за люком, он выстрелит по кепке.
Выстрела не последовало, и Макс осторожно выбрался начердак.
Грязное помещение, заваленное многолетним хламом, не убирали,наверное, со дня постройки здания. Пыль лежала на полах и перекрытиях толстымсерым слоем, и на этом сером ковре отчетливо выделялись следы. По этим следамМакс прошел к небольшому оконцу. Стекло в нем было выбито, пыль на подоконникетщательно стерта.
Облокотившись на подоконник, Макс отчетливо увидел улицу,подъезд с вывеской детективного агентства, траншею. Безусловно, именно отсюда внего стреляли несколько минут назад.
От люка к окну вела только одна цепочка следов. Должно быть,убедившись, что цель скрылась и повторить выстрел не удастся, снайпер вернулсятем же путем, шагая след в след, и спустился по лестнице, пока Макс полз потраншее и не мог видеть здание. Хотя снайпер мог и войти в какую-нибудьквартиру этажом ниже и сейчас пережидает там... Во всяком случае, больше здесьничего не узнать.
Но теперь у Макса пропала охота идти в детективноеагентство. Ведь только там знали, что он должен сейчас приехать. Хвоста засобой он не привел, Макс был в этом уверен, да и, кроме того, снайпер долженбыл заранее занять позицию, приготовиться к стрельбе, то есть он должен былхотя бы за полчаса знать о приезде Макса.
Как раз полчаса назад он и позвонил в агентство. Вставалвторой вопрос, не менее важный: почему его решили убить?
Разумеется, покушение связано с «Ассирийским наследством».Наверняка заранее было задумано убить Макса и свалить на него кражу. Те желюди, которые дали Лангману наводку и подложили Максу в чемодан ассирийскиетаблички, те же люди, которые подстроили разговор по его телефону с каким-тонеизвестным Ивановым, — сегодня эти же люди прислали снайпера, чтобы онпоставил последнюю точку в этой истории.
После убийства можно было бы спокойно все на него валить:мертвый не сможет оправдаться, наверняка он сам и устроил кражу. А почему егоубили? Да все очень просто: не поделил с сообщниками барыши, вот они ипредпочли пристрелить его, чтобы не делиться. Или чтобы убрать нежелательногосвидетеля, которого подозревает страховая компания.
Думая так, Макс одновременно осматривал чердак. Пройдя вдальний его конец, он увидел еще одно окошко, выходящее на другую сторону дома.Подоконник покрыт толстым слоем пыли, стекло так грязно, что сквозь него елепробивается свет. Сразу видно, что этим окном давно не пользовались.
С трудом справившись с разбухшей рамой, Макс распахнул ее ивыглянул наружу.
Под окном была довольно пологая крыша, почти смыкавшаяся скровлей другого дома.
Макс выбрался на крышу, спустился к ее краю и перепрыгнулчерез неширокую, но пугающе глубокую щель, оказавшись на соседней крыше. Там онзалез в чердачное окно и, спустившись по лестнице, вышел в совершенно другойпереулок. Выходить из дома тем же путем казалось ему опасным: киллер могрискнуть и сделать еще одну попытку, затаившись на новом месте, а рассчитывать,что снова повезет, было просто глупо.
Макс шел по улице, внимательно поглядывая по сторонам иразмышляя. Он снова оказался в полной изоляции. Собственные помощники моглиоказаться предателями, связанными с похитителем коллекции. Детективноеагентство тоже отпало, а вести расследование без всякой помощи было оченьтрудно. Кстати, нужно еще хорошенько подумать насчет агентства, оно оченьподозрительное. И откуда барон взял его координаты? Кто его рекомендовал? Ноэто все потом, а сейчас он совершенно одинок.
Конечно, это его родной город, где он знает каждый переулок.Но за пятнадцать лет жизнь в этом городе неузнаваемо изменилась, и он чувствуетсебя иностранцем, чужим. Деньги у него есть, но деньги — это еще не все. Нуженпомощник, хорошо знающий здешнюю жизнь, здешние порядки и при этом достаточнонадежный, на которого можно положиться.
И Макс вспомнил Леню. Леньку Маркова, своего соседа покоммунальной квартире на десять семей.
Совсем маленькими они играли с Ленькой в длинном темномкоридоре, устраивали охоту на черного кота Робсона, который удирал от них соглушительным мяуканьем и забивался под газовую плиту, где всегда варилисьчьи-нибудь щи. Здесь, на коммунальной кухне, всегда кипели скандалы, горячие,как эти щи, и непримиримые, как арабо-израильский конфликт. Здесь, на этойкухне, Ленька с Максимом вели партизанскую рельсовую войну против соседкиЗинаиды Викентьевны, хозяйки Робсона. С чего началась их война. Макс не помнил,наверное, она уходила корнями в глубокое, доисторическое детство, но сколькопомнил себя, они с Ленькой постоянно выдумывали какие-нибудь каверзы. Тоположили соседке в суп кусок хозяйственного мыла, то насыпали в зонтик табаку,который курил старый железнодорожник Иван Игнатьевич.
Зинаида раскрыла на улице зонтик, и ее с ног до головыобсыпало горлодерной махоркой, так что она полчаса чихала, не переставая, инеделю отчищала от табачной пыли свое лучшее коверкотовое пальто.
Конечно, Ленька и Максим пошли в одну и ту же школу идрались на школьном дворе с превосходящими силами противника, стоя спиной кспине. Максим учился лучше, учеба давалась ему легко, но Ленька очень ловкоумел списать и совершенно замечательно слизывал оценки в дневнике, так что уего мамы, тети Лиды, никогда не было поводов для расстройства.
После школы их пути разошлись: Макс поступил вПолитехнический, а Ленька — в Полиграфический техникум. Их семья получила новуюквартиру и выехала в спальный район, оставив жить в комнате упрямую бабку. Укаждого из друзей была теперь своя компания, и встречались они только в«Сайгоне» — поговорить о книгах и пластинках...
И вот сейчас Макс понял, что только на него, на ЛенькуМаркова, он и может положиться во всем этом огромном городе...
* * *
Надежда Николаевна с утра пораньше сбегала на работу, быстрорешила там все насущные дела и отчалила — находиться в тесноте и духоте былоневозможно, а работать в собственной квартире гораздо приятнее, да и дляздоровья полезней.
Еще на лестнице она услышала, как разрывается от звонковтелефон. Надеясь, что это звонит муж из Москвы, Надежда трясущимися рукамивставила ключ в замок, рванула дверь и, споткнувшись, как обычно, о кота,выскочившего в прихожую, сняла трубку телефона.
— Надежда, — кричала мать, — ты непредставляешь, что случилось!
Надежда подавила вздох разочарования — она так хотела поговоритьс мужем — и холодно процедила:
— Что еще у вас стряслось? На полдня нельзя оставить.
Это было несправедливо, потому что мать-то как раз обладалаздравым смыслом и не доставляла Надежде никогда никаких хлопот.
Наверняка тетя Вася опять что-то отмочила...
