Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 124
– Постойте смирно еще минутку. Раз делать, так уж делать!
Завершив дело рук своих, он отступил на шаг, любуясь им. Несомненно, я являл собой гротескное зрелище – фигура, с ног до головы втиснутая в резиновую сверкающую броню, голые по плечи руки, торчащие почти под прямым углом. Грайер выглядел вполне довольным.
– Ну, пошли. Пора браться за работу.
Он повернулся и быстро зашагал к коровнику, я двинулся за ним тяжелой походкой робота.
Наше появление в коровнике вызвало сенсацию. На нас уставились фермер, два скотника и маленькая девочка. Слова веселого приветствия замерли на губах мужчин, когда в дверях показалась грозная фигура. Девочка громко заплакала и убежала.
«Чистка» – работа грязная и вонючая для чистящего и крайне скучная для зрителей, которые стоят без дела минут двадцать и ничего не видят. Но на этот раз им скучать не пришлось. Грайер шарил внутри коровы и бормотал что-то о погоде, но они не слушали и только глазели на меня, пока я стоял там, словно рыцарские доспехи, прикрепленные к стене. Они с упоением разглядывали куртку и брюки. Я знал, о чем они думают. Что, собственно, произойдет, когда этот внушительный неведомый фактор будет задействован? Всякий, кто одет подобным образом, уж конечно, готовил себя к чему-то невероятному.
Воротник так сдавливал мне гортань, что я не мог произнести ни слова, и это, возможно, добавляло мне таинственности. Внутри костюма я уже обливался потом.
Девочка собралась с духом и привела своих братьев и сестер посмотреть на меня. Я видел ряд головенок над нижней половиной двери и, ценой немалой боли повернув голову, попытался подбодрить их ласковой улыбкой. Но головы исчезли, и со двора донесся топот бегущих ног.
Не знаю, сколько времени я простоял так, но Грайер наконец извлек руки из коровы и крикнул:
– Ладно, действуйте!
Атмосфера внезапно наэлектризовалась. Зрители выпрямились и, приоткрыв рты, впились в меня глазами. Они заждались этой минуты.
Я оттолкнулся от стены, сделал поворот вправо с некоторым трудом и направился к жестянке с пессариями. Пройти требовалось несколько шагов, но мне, шагающему, как робот, с задранной головой и окостенело растопыренными руками, путь показался очень долгим. Когда я добрался до жестянки, возникла новая трудность – нагнуться оказалось практически невозможно. Изворачиваясь так и эдак, я всунул руку в жестянку; затем надо было снять обертку с пессария одной рукой – следующий круг чистилища. Зрители наблюдали за мной в завороженной тишине.
Сняв обертку, я сделал осторожный поворот на сто восемьдесят градусов и мерной походкой снова пересек коровник. Поравнявшись с коровой, я окостенело простер руку к Грайеру, который взял пессарий и ввел его в матку.
Затем, пока мой коллега приводил себя в порядок, я занял свою прежнюю позицию у стены и скосил глаза на зрителей. Теперь они смотрели на меня в абсолютной растерянности. Не могли же обязанности таинственного пришельца ограничиться лишь этим! Не мог же он облачиться в такой костюм, только чтобы принести пессарий! Однако, когда Грайер принялся расстегивать кнопки и молнии – вот это было нелегкой задачей! – они поняли, что представление окончено, и на смену разочарованию пришла потребность расхохотаться.
В кольце ухмыляющихся лиц я пытался растереть руки, онемевшие от манжет-удавок. Думаю, моим недавним зрителям не терпелось добраться до местной пивной, чтобы поведать эту историю всем желающим. Собрав лоскутья моего достоинства, я надел куртку и забрался в машину. Грайер задержался, чтобы о чем-то с ними поговорить, но они слушали рассеянно; их внимание было сосредоточено на моей жмущейся к сиденью фигуре. Они все еще не могли поверить своим глазам.
В операционной бордер-терьер уже приходил в себя. Он поднял голову и мужественно попытался вильнуть хвостом, когда увидел меня. Я завернул его в одеяло, взял на руки, приготовился уйти и тут увидел Грайера за приоткрытой дверью кладовой. На столе стоял деревянный ящик, и он вынимал из него резиновый костюм, но в его движениях было что-то странное, у него словно начался какой-то припадок: тело дергалось и содрогалось, лицо в багровых пятнах гримасничало, а изо рта вырывались подавленные стоны. Я уставился на него в полном изумлении. Если бы меня спросили, я бы сказал, что это невозможно, однако я сам был очевидцем! Никаких сомнений быть не могло – Ангус Грайер смеялся!
Послеродовой парез
Послеродовой парез обычно не обещает сюрпризов, но, взглянув в ручей, еле различимый в унылом сером свете занимающегося утра, я понял, что мне предстоит иметь дело с довольно редким его проявлением. Паралич сковал корову сразу после отела, и она съехала по глинистому откосу в воду. Когда я приехал, корова была в коме, задние ноги ушли глубоко под воду, голова лежала на каменистом уступе. Возле нее под косыми струями дождя жался теленок, мокрый и жалкий.
Мы начали спускаться к ним, и Дэн Купер поглядел на меня с тревогой:
– Вроде бы уже поздно. Она ведь сдохла? Она же не дышит.
– Боюсь, что дело плохо, – ответил я. – Но жизнь, по-моему, еще теплится. Если мне удастся ввести хлористый кальций ей в вену, может, она и встанет.
– Если бы! – буркнул Дэн. – Она же у меня самая удойная. Всегда такое случается с теми, которые получше.
– Послеродовой парез именно таких и не милует. Ну-ка, подержите эти бутылки.
Я вытащил футляр со шприцем и выбрал толстую иглу. Мои пальцы, окаменевшие от того особого холода, который пронизывает вас на рассвете, когда кровь в жилах течет еще вяло, а желудок пуст, никак не могли ее ухватить. Ручей оказался глубже, чем я думал, и при первом же шаге вода полилась мне в сапоги. Охнув, я нагнулся и прижал большим пальцем яремный желобок у основания шеи. Вена вздулась, и, когда игла вонзилась в нее, мои пальцы залила теплая темная кровь. Кое-как я извлек из кармана диафрагменный насос, в один конец вставил бутылку, другой надел на иглу, и в вену пошел хлористый кальций.
Стоя по колено в ледяном ручье, поддерживая бутылку окровавленными пальцами и чувствуя, как дождевые капли затекают мне за воротник, я пытался отогнать грустные мысли. О всех тех, кто еще спокойно спит в теплых постелях и будет спать, пока их не разбудит будильник. А потом они сядут завтракать, развернув свежую газету, а потом спокойно поедут в уютный банк или в страховую контору. Может, мне следовало бы стать врачом – они-то лечат своих пациентов в чистых теплых спальнях.
Я вытащил иглу из вены и швырнул пустую бутылку на берег. Инъекция не подействовала. Я взял вторую бутылку и начал вводить кальций подкожно. Привычные, но на этот раз бесполезные действия. И вдруг, машинально растирая вспухший после впрыскивания желвак, я увидел, что у коровы задрожало веко.
Меня захлестнула внезапная волна облегчения. Я посмотрел на фермера и засмеялся:
– Она еще держится, Дэн! – Я дернул ее за ухо, и она открыла глаза. – Подождем несколько минут, а потом попробуем перевернуть ее на грудь.
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 124
