– Все, подруга, дожила, мужику штаны стираешь! – сама себе под нос бормотала Герда. – Своими, блин, руками!
Хуан приподнялся, взял у Саши чашку, благодарно улыбнулся:
– Скажи, Принцесса… Как ты думаешь… – с трудом подбирал он русские слова. – Когда любишь девочку одну, как знать, она меня может любить или нет?
Саша понимающе улыбнулась:
– А зачем тебе знать? Люби и все.
– Ты так думаешь? – обрадовался Хуан.
– Уверена, – кивнула Саша.
Хуан помолчал, потом доверительно глянул на Сашу:
– На стадионе, в Сантьяго, хунта мою сестру расстреляла. Я видел… Она была очень похожа на Герду…
Саша подавленно молчала. Хуан закрыл глаза.
Саша вышла за калитку. Солнце сидел на пригорке, смотрел на море. Саша присела рядом. Солнце обернулся к Саше, улыбнулся, притянул ее к себе:
– Пойдешь со мной?
– Пойду, – не спрашивая, куда, просто сказала Саша.
Быстро темнело. Они дошли до пирса, у которого болтались на привязи несколько разномастных лодок и катеров. Вот и еще один прогулочный катерок пришвартовался к причалу. Его владелец – пузатый жизнерадостный дядька в тельняшке и «капитанской» белой фуражке – вышел на берег с громкоговорителем и принялся зазывать клиентов:
– Товарищи отдыхающие! Приглашаем вас на увлекательные морские прогулки по воде! Вы увидите незабываемые виды Балаклавского залива! Или, как говорили греки, Лимне Сюмбалон, гавань символов! Мы посмотрим место, где находился Ламос – город великанов-людоедов! Увидим стаи живых дельфинов! Скалу Крест, где приносились кровавые жертвы богине Деве! Подплывем к месту, где затонул легендарный фрегат «Черный принц» с грузом золота английской армии! Записывайтесь, граждане! Завтра только один заплыв! В очередь, товарищи, в очередь! – кричал зазывала, хотя особого ажиотажа возле него не наблюдалось.
Солнце и Саша шли мимо.
– Странно получается, – Саше хотелось разобраться в том, что она пережила, – Хуан не хочет жить, потому что у него родители и сестра погибли. И в то же время хочет, потому что у него теперь есть Герда. Как это может быть?
– Так и бывает, – серьезно, без обычной иронии, ответил Солнце, – смерть стоит перед твоим лицом, а тут вдруг приходит любовь. И так страшно хочется жить… Очень хочется, – с болью выдохнул Солнце и тут же продолжил снова легко и безмятежно, – но смерть – такая штука. С ней не поспоришь.
– Откуда ты знаешь? – сердито нахмурилась Саша.
– Знаю, – твердо сказал Солнце.
– А я вот поспорю! – жизнерадостно заявила Саша. – Я же буду врачом!
Солнце остановился, пристально посмотрел на Сашу и вдруг спросил:
– Хочешь увидеть Дом?
Саша восторженно ахнула:
– Дом Солнца?! Ничего себе! Конечно! А как туда добираться?
Солнце глянул по сторонам, заметил лодочника-экскурсовода, его судно и ответил:
– На лодке, – и быстро пошел к пирсу.
Саша – следом, озадаченно допытываясь:
– На какой лодке? У нас же нет лодки.
Поравнявшись с прогулочным суденышком, Солнце схватил Сашу за талию.
– Что ты делаешь?! – пискнула Саша. – Куда ты?!
А Солнце уже усадил Сашу в лодку, сам прыгнул следом.
Пока лодочник-зазывала занимался окучиванием курортников, Солнце завел мотор. Под винтом вспенилась вода.
– Ты что?! – не на шутку перепугалась Саша.
Но лодка, взметнув при развороте фонтан, уже уходила в море. Саша с ужасом смотрела на зазывалу, который, размахивая руками, метался по берегу, на рыбаков и отдыхающих, сочувствующих и возмущающихся. Лодочник бросился за помощью к рыбакам с других лодок. «Стой! Не уйдешь!» – кричали с берега преследователи.
– А если догонят?! – запричитала Саша.
– Утопят, – заверил Солнце.
Саша сжалась в комок, а Солнце кивнул ободряюще:
– Не бойся. Нам повезет!
Их катер сделал крутой вираж и скрылся от преследователей за выступом скалы.
Над морем опрокинулось глубокое небо. Подмигнули осколки звезд.
Саша и Солнце лежали в лодке, глядя в бесконечную черноту. Где-то завывала сирена.
– Хорошо бы нас теперь не приняли за иностранных шпионов – а то только даром боеголовку изведут, – усмехнулся Солнце.
– Но мы же вернем лодку? – с надеждой спросила Саша.
– А она сама домой приплывет. Как верная лошадь, – уверенно сказал Солнце.
С одной стороны их окружала холодная, взбитая лунным светом горная гряда, с другой простиралась литая гладь моря.
На холме кто-то невидимый ломким подростковым голосом под монотонный гитарный перебор пел о невинно убиенной сестренке, об отце-прокуроре и прочих хитросплетениях уголовной судьбы. Последние строчки припева подхватывал невидимый хор. Взрослый голос оборвал на слезливой ноте:
– Ну, пора в лагерь. А то хватятся нас, побег припаяют.
– А ракету?! – заканючили детские голоса.
– Ну, ясное дело: дал слово – держи! – согласился голос постарше.
В небо взмыла сигнальная ракета и на мгновение осветила группу пионеров с вожатым у догорающего костра.
– Ур-р-ра-а-а!!! – завопили пионеры.
Саша улыбалась. А Солнце смотрел на нее нежно и внимательно. Так, будто хотел сохранить ее в своем взгляде.
Дно лодки мягко ткнулось в песок. Солнце выпрыгнул из катера, подхватил на руки Сашу. Вышли на берег. Саша посмотрела через плечо Солнца и увидела, что катер за их спинами медленно удалился обратно в море. «Как верная лошадь», – вспомнила Саша и тихо засмеялась.
Солнце нес Сашу мимо бревна, на котором сидел в одиночестве. Канистра так и стояла рядом.
А чуть дальше, на берегу, у скалы ютился небольшой домик, похожий на тот, который Саша видела во сне. Его сколотили из разномастных, кружевных от прожорливых жучков бревен, отполированных веток – всего, что вынесло и подарило море.
Солнце вошел первым. Зажег расставленные прямо на песчаном полу оплывшие свечи, жестом пригласил Сашу.
Внутри дом оказался похож на самодельную шкатулку: все его стены густо утыканы обточенными морем разноцветными стеклышками и обломками раковин.
Откуда-то сюда приволокли израненную временем красного дерева кровать с очевидно благородным происхождением, и она заняла почти весь дом. Когда на нее набросили перуанское наивное и яркое покрывало, кровать затаилась, ожидая неприятностей, но потом они подружились. А теперь пришла сюда и Саша.
– Так это он и есть – Дом солнца?
– Дом восходящего солнца, – поправил ее Солнце. – Из его двери всегда виден восход, а из окна – закат. И ты единственная, кроме меня, кто переступил его порог.
