— Ну подумай сам, — продолжала она при полном молчании Торпа, — ведь невинная встреча за чашкой кофе после третьих уст превращается в потрясающее любовное свидание во время ленча.
— Неужели это так сильно тебя беспокоит? Ливи устало вздохнула:
— Очевидно, с твоей точки зрения это мелочи. Но я-то все еще здесь новичок и к тому же женщина. Любой мой успех поэтому подвергается пристальному рассмотрению и строгому суду. Ведь что могут подумать: Кармайкл встречается с Торпом, потому что хочет попасть в федеральную службу новостей.
Примерно с минуту он пристально смотрел на нее, а потом изрек:
— Ты недостаточно в себе уверена.
— Ну уж нет, я хороший репортер! — надменно возразила Оливия.
— Я говорю о тебе как о женщине.
Она оледенела. Торп едва не выругался от отчаяния.
— Тебя это не касается. — В голосе ее звучала чуть ли не угроза.
— Но не об этом ли мы с тобой говорим? Я послал розу женщине, а не репортеру.
— Но я репортер.
— Это твоя профессия, и только.
Торп поднял бокал с вином. «Раздражение надо отбросить за ненадобностью, — подумал он. — Это уж точно не лучший способ расположить Ливи к себе».
— Но в нашем деле нельзя быть такой тонкокожей. Если тебя так беспокоят сплетни, то недостатка в синяках и шишках не будет. Ты посмотри в зеркало. Люди всегда будут сплетничать о женщине с таким лицом, как твое. Это в натуре человеческой. Прими как данность.
— Но все-таки дело не только в этом.
Ливи хотелось поставить все точки над «i». Только бы не разозлиться, это ничему не поможет.
— Я не хочу никаких личных взаимоотношений — ни с тобой, ни с кем другим.
Торп внимательно разглядывал ее поверх бокала.
— Неужели ты была ранена так глубоко?
Ливи не ожидала подобного вопроса и уж меньше всего сочувствия, которое в нем прозвучало. Ей стоило большого труда прямо встретить его взгляд и остаться спокойной.
— Да.
Торп немного помолчал, и Ливи уже приготовилась к дальнейшим расспросам. Но он заговорил совсем о другом, и она позволила себе расслабиться снова.
— Ты ведь начинала в Остине?
— Да. Но там все казалось мелковатым, что ли. Когда Вашингтонский отдел «Новостей» пригласил меня, я уцепилась за предложение обеими руками.
Ливи снова занялась едой.
— Вашингтон — город замечательный, особенно с точки зрения репортера. Мне нравится эта постоянная необходимость соответствовать требованиям.
— А ты думала о том, чтобы перейти на федеральное телевидение?
Ливи неуверенно пожала плечами:
— Конечно, но сейчас меня вполне удовлетворяет мое место. Карл — самый лучший режиссер «Новостей», с которым я когда-либо работала.
Торп усмехнулся.
— Но он становится все раздражительнее. — Пошевелив вилкой то, что осталось от спагетти, Ливи иронически заметила: — Особенно если какой-нибудь следопыт по горячим новостям с верхнего этажа крадет у нас хороший репортаж. Я вынуждена была сегодня после пресс-конференции наступить на хвост одному из твоих коллег.
— Неужели? Кому же?
— Томсону. Тому, с большими ушами и цветастыми галстуками.
— Лестная характеристика, ничего не скажешь.
— Зато точная, — парировала Ливи, но при этом чуть-чуть улыбнулась. — Во всяком случае, мне пришлось здорово потрудиться, чтобы вправить ему мозги. Он хотел перехватить мой материал.
— Уверен, что ты отлично справилась.
Ливи уже не скрывала улыбки. Ей довольно приятно было вспомнить, как она отбрила этого предприимчивого мерзавца.
— В общем, да. Я предупредила, что надо самому искать материал для репортажа, или его однажды повесят на его цветастом галстуке где-нибудь в подвале. — И задумчиво добавила: — Мне кажется, он поверил.
Торп взглянул в ее холодные голубые глаза.
— Сдается, я тоже поверил бы. А почему ты не напустила на него своего оператора?
Ливи усмехнулась и подобрала последние макаронинки.
— Я не хотела, чтобы в присутствии главного разыгралась вульгарная сцена.
— Еще хочешь? — Он указал на ее пустую тарелку.
— Шутишь?!
— А десерт?
Она широко раскрыла глаза.
— Не может быть, чтобы ты и десерт сам приготовил!
Торп налил ей еще бургундского.
— Пей вино пока. Я сейчас приду. Он взял тарелки и вышел.
Ливи подумала, не надо ли ему помочь, но так и не встала. Она слишком отяжелела от еды, чтобы еще и двигаться. Глупо отрицать, что ей нравится его общество. Нравится с ним разговаривать. Спорить с ним. Торп заставлял ее ощущать биение реальной, сиюминутной жизни. Да, она не чувствовала себя с ним в безопасности, но даже это приятно волновало.
Послышались его шаги.
При виде блюда с клубникой и креманки со сливками она не могла удержать возгласа удовольствия.
— Какая великолепная! Как ты раздобыл такую крупную, ведь еще не сезон?
— Репортер никогда не открывает своих источников, — торжественно заявил Торп.
Он поставил блюдо на стол. Ливи вздохнула:
— Клубника изумительная, Торп, но сомневаюсь, что для нее осталось место.
— Попробуй хоть одну.
Торп окунул ягоду в только что взбитые сливки.
— Только одну, — согласилась она и послушно открыла рот, но он почему-то размазал сливки у нее по щеке.
— Торп! — рассмеялась Ливи и потянулась к салфетке.
— Извини. — Он положил ладонь на ее руку. — Я сейчас все исправлю. — Обняв ее за шею, едва касаясь языком, он стал слизывать сливки со щеки Ливи.
Смех ее оборвался. Она сидела оцепенев, не в силах пошевелиться. Сознание и тело как бы зациклились на этом потрясающем ощущении. Ей казалось, что кожа трепещет от наслаждения там, где он коснулся ее языком.
— Хорошо тебе? — прошептал он и прижался губами к ее рту.
Ливи молчала, не отрывая от него взгляда. Торп пристально смотрел на нее и читал в ее глазах повесть рвущейся наружу страсти.
Он медленно окунул в сливки вторую ягоду.
— Хочешь еще?
Она покачала головой и сглотнула, глядя, как он вонзил зубы в клубнику. Встав, она вышла в гостиную. Сейчас она придет в себя, все снова будет нормально, все будет в порядке. Дрожь уляжется, жар остынет. И вскрикнула, когда Торп повернул ее к себе и обнял.
— Я решил, что тебе захотелось потанцевать, — прошептал он.
