вороной шевелюрой. С гладкой шеи в несколько рядов свисала толстая золотая цепь, на стройной фигуре идеально сидели узкие кожаные штаны и огненно-алая атласная блуза с пышными рукавами. Квиринус пригляделся и облегченно вздохнул: это оказался какой-то цыган, встречать которого прибыл, похоже, весь табор. Оглушенный их пронзительными голосами, он не сразу услышал, как кто-то сзади окликнул его, а затем дотронулся до плеча.
Квиринус обернулся.
Легкий летний пиджак цвета свежевыпавшего снега. Такие же брюки и туфли. Кипенно-белая рубашка с молочной волной шейного платка в распахнутом вороте. Чемодан и широкополая шляпа — в масть.
— Один магловед когда-то сказал: «Две вещи в мире неизменны: египетские пирамиды и Северус в черной мантии». Теперь остались одни пирамиды, — голос у него и вправду стал глуховат, но манера улыбаться одними уголками губ осталась прежней.
— Удивляй врагов своих, удивляй коллег, соперников, и еще больше — друзей. Как же я рад тебя видеть!
— Здравствуй, Квиринус.
И от объятий уже не шарахается, подумал Квиринус, обнимая друга — все такого же тощего и бледного. Разве что от глаз к вискам потянулась черточки морщин, да на лбу появилась пара новых борозд. А сами глаза как будто даже помолодели, во всяком случае, из них бесследно пропала памятная по Хогвартсу угрюмая злость.
Усаживаясь в машину, Снейп снял шляпу, и стало видно, что его волосы, собранные сзади в длинный хвост, изрядно побиты сединой. «Сорок восемь лет... М-да», — взгрустнул про себя Квиринус, вспомнив, что у них всего полгода разницы в возрасте.
— Это что ж за организация такая, где отпуск сотрудникам дают раз в десять лет? — шутливо спросил он, уверенно ведя автомобиль по переплетению столичных улиц. — Если судить по твоим письмам, то ты в какой-то канадский Отдел Тайн угодил: никогда ни слова о работе!
— Работа у меня интереснейшая, — охотно откликнулся Снейп. — И я бы еще десять лет обошелся без отпуска, но вдруг понял, что страшно соскучился по вам с Сивиллой... А когда ты написал, что вы каждое лето проводите в Истборне, англичанин во мне тут же запросился на родину.
— И все-таки чем же ты занимаешься, если не секрет?
— Не секрет: менталистикой. Работаю в лаборатории, которая изучает деятельность человеческого мозга. Моя персональная тема — легилименция и окклюменция. Ох, я долго не мог привыкнуть к тому, что в колледже никто не считает ментальную магию запретными Темными искусствами!
— А что насчет Снейпа-зельевара?
Северус усмехнулся:
— Вот здесь я не преуспел. Сейчас все мое зельеварение сводится к смешиванию коктейлей на вечеринках.
— Ты стал ходить на вечеринки?! — от удивления Квиринус забыл посмотреть на дорогу и чуть не выехал на красный свет.
— О, совсем не часто! Мне повезло, в лаборатории подобрались на редкость приятные люди.
— Нет, Сиби тебя точно не узнает: мало того, что весь в белом, так еще и отшельником-мизантропом перестал быть! Только не говори, что ты и жениться успел.
— Не успел и не собираюсь, — в голосе Снейпа проскользнули знакомые ворчливые нотки.
За окном потянулись постройки лондонского пригорода.
— Эх, заглянуть бы в Косой и Лютный, — мечтательно проговорил Снейп. — Ты бываешь там?
— Заглядываю приблизительно раз в месяц. Хромой Хью жив-здоров — непотопляемый тип! Олливандер по-прежнему торгует палочками, мадам Малкин — мантиями... Думаю, ты не обнаружишь там никаких перемен.
— А что нового в Хогвартсе?
— Ха, у нас жизнь прямо-таки кипит! Я писал тебе, что МакГонагалл пригласила вести трансфигурацию Нимфадору Тонкс? Да, писал. А через два года она же стала новым деканом Гриффиндора. С учетом того, что твой родной Слизерин примерно тогда же возглавила Эдит Мальсибер, мы получили перепалки «МакГонагалл — Снейп» на новый лад, — рассмеялся Квиринус. — Пересказать не проси, это надо видеть и слышать! Но вне вопросов учебы обе дамы прекрасно ладят между собой. Да, еще: Слагхорн окончательно собрался на покой, и с сентября зельеварение у нас будет вести Бернадетт Скримджер.
— Этти?! Ну, тогда о предмете можно не волноваться. Кстати, как там ее аврор?
— Пошел на повышение, правая рука Шеклболта. Не могу объективно судить о его делах, но после девяносто восьмого года у нас тихо, никто и не вспоминает о Пожирателях и Волдеморте.
— Тебе что-нибудь известно о Поттере? — спросил после паузы Снейп, не отрывая взгляд от шоссе за лобовым стеклом.
— В «Пророке» видел заметку о его свадьбе с Джиневрой Уизли. Думаю, с ним все в порядке, Северус.
Город давно остался позади, и теперь по обе стороны шоссе тянулись зеленеющие поля и небольшие рощицы.
— Отвык от равнинных пейзажей, — признался Снейп. — У нас горы, куда ни глянь...
— Как вокруг Хогвартса?
— Да, только намного выше.
— Звучит чертовски соблазнительно! Надо, надо найти время и выбраться к тебе.
Снейп резко повернул к нему голову, словно это намерение сильно поразило его.
— Чем собираешься заняться на отдыхе? — спросил Квиринус.
— Если не возражаешь, я бы хотел пообщаться с Аланом. Его рисунки, которые ты прислал мне, позволили сделать кое-какие выводы, но необходим личный контакт.
Квиринус сбавил скорость, съехал на обочину и заглушил мотор. Уставившись на собственные руки, лежащие на руле, потребовал:
— Выкладывай. Только честно и до конца.
— До конца не могу, потому что надо провести еще ряд исследований. А честно — пожалуйста. Дар Алана развивается аналогично магическим способностям ребенка-волшебника: сначала единичные стихийные выбросы, затем осознание своих возможностей...
— А потом письмо из Хогвартса и Распределяющая шляпа? — перебил Квиринус. — Ты не забыл, что он сквиб от рождения?
— Не забыл, — с необычайной мягкостью ответил Снейп. — И также помню, что Сивилла не может управлять своим даром и прорицания ее в основном расплывчаты. А твой сын способен — по крайней мере, потенциально, — заглядывать в будущее осознанно. Понимаешь?
— Я это уже давно понял. Но вот к чему ты клонишь — пока нет.
— Если ты дашь мне пообщаться с Аланом, я смогу объяснить получше.
— Мы с Сиби можем присутствовать? — Квиринус завел автомобиль
