у меня будут важные дела, и меня нет дома. Тогда корми кота правильно.
— А он у тебя ест сухой корм?
— Не-а, он ленивый жевать.
— Борис, ты войдёшь, наконец? — раздался мужской голос. — Замучил людей. Кот уже здесь и тоже ждёт тебя.
— Правда, пойдём, папа. Тебе приготовили сюрприз, заходи.
Сын пропустил меня вперёд. Я распахнул калитку и в изумлении замер. Сергей взял за руку Леру и встал рядом. Перед Сергеем сел больше персиковый, чем рыжий, Хакер. По обе стороны дорожки к входу, украшенному гирляндой, свитой из белых, красных и синих воздушных шариков, стояли около десятка незнакомых людей, слева женщины, справа мужчины. Все были одеты подчёркнуто аккуратно, даже празднично, каждый держал в руке по три таких же шарика, цвета российского триколора, тянущихся на ниточках в небо. В центре, на дорожке, улыбаясь, стояли единственно знакомый мой брат Иван в светло-сером пальто, он был без шляпы, и светловолосая, с непокрытой головой, молодая женщина в голубом демисезонном пальто и ярко-бирюзовых туфлях-лодочках. В руке она держала небольшой букет из белых японских хризантем.
Дружным хором люди проскандировали, одновременно выпуская в небо шарики:
— До-бро по-жа-ло-вать, Бо-рис Ки-рил-ло-вич! Ура! Ура! Ура-а-а!
С придомового газона, справа и слева, поднялась пальба, с шипением, дымом и свистом полетели вверх ракеты фейерверка. «Вот это встреча!», подумал я. Сергей и Лера пришли в восторг и тоже хлопали. Хакер мгновенно дематериализовался.
— Так красиво, как рагуда, — восхитилась Лера, и от переживаемого восторга у неё как-то само собой получилось выговорить трудную букву.
— Не рагуда, а радуга, — поправил её Сергей.
Иван и женщина приблизились под аплодисменты остальных. Женщина сделала быстрый книксен и, наклонив голову, подарила мне букет, а мы с Иваном обнялись и расцеловались.
— Мой брат Борис, — сказал Иван женщине, и мне: — Изольда Марковна Зарецкая, без пяти минут моя любимая жена. Поцелуй родню в щёчку, Боря. Она из Эстонии, и очень хорошая, ведёт хозяйство в наших с тобой усадьбах, растит дочь от первого брака, Валерия не выдержала, от нас сбежала и первая тебя встретила. И ещё Изольда Марковна воспитывает твоего сына Сергея, потому что его родители в вечных загранкомандировках.
Щека Изольды нежно опахнула мои ноздри майским тонким ароматом ландыша. От Акико пахло теплее и роднее.
— У нас принято здороваться с людьми, — негромко подсказал брат, — подойди к каждому и поблагодари за встречу. Изольда Марковна, мы с ней только по имени-отчеству, заездила их репетицией.
— Спасибо вам всем, — сказал я с общим поклоном. Никто не двинулся с места, и я подошёл, пожал всем руки и сердечно поблагодарил каждого.
— Спасибо вам, — повторила Зарецкая. — Будет выдана премия. Прошу вас, по местам.
И, обращаясь ко мне и Сергею, добавила:
— Приглашаем в столовую на торжественный обед. Борис Кириллович, мы отказались от алкоголя. Для вас есть французское шампанское «Вдова Клико», мы не знаем, как с этим у вас.
— Так же, как у вас.
— Это приятно.
По пути к дому со службами Сергей, идя со мной рядом, как бы, между прочим, сказал, что хотел встречу сделать с хлебом и солью, но ему указали, что так встречать уже не принято.
— Кто указал?
Сын грациозно повилял бёдрами из стороны в сторону:
— Кто у нас главный репетитор…
За обедом в нашей столовой Иван Кириллович поздравил меня с возвращением, но все разговоры предложил перенести на потом, чтобы я, не торопясь, присмотрелся к обстановке. Все вопросы решать по мере возникновения, в рабочем порядке.
После обеда сын сказал мне, что у него есть час свободного времени, чтобы рассказать, чем он интересуется. Я слегка удивился, но согласился. Он предложил пойти к нему, чтобы включить компьютер. Разговор продолжался на ходу вдоль по нашему дому, наверх, и в почти пустой рабочей комнате Сергея. Всё необходимое для работы имущество у него, как и у Кирилла Михайловича, продолжало находиться во встроенных шкафах. Под стеклом поблёскивали немецкий фотоаппарат «Лейка-М3» и два японских плёночных «Пентакса» разных моделей. Сергей устроился перед монитором компьютера за переставленным от оконной засветки письменным дедовым столом. На стене над ним висела новая чёрно-белая увеличенная фотография молодого Кирилла Михайловича, только лицо крупным планом. С противоположной стороны, за спиной сына, со времён отца на стене сохранилась крупномасштабная карта Советского Союза. Рядом прислонены сложенная алюминиевая стремянка и деревянная метровая линейка, какой прежде продавцы отмеряли за прилавком ткани. У окна стоял полумягкий стул, я взял его, чтобы сесть ближе к Сергею. Я посмотрел на часы, по-местному времени сейчас шестнадцать ноль четыре.
— Оригинально живёшь, — отметил я. — А если приходят друзья, куда им сесть?
— Можно в столовой, если что-то посмотреть, чаще в мастерской. У нас есть моторист, он сильный, ему уже пятнадцать. Есть электрик, он ещё старше. Сварной и кузнец взрослые. Но ты не волнуйся, папа, у них высшее образование, они не пьют и не матерятся, мы бы тогда взяли к себе в группу других специалистов. Я тоже учусь что-то делать своими руками, чтобы не дразнили кустарём-теоретиком. Мы сделали по чертежам лучшего советского дизайнера Эдуарда Молчанова из старого журнала «Моделист-конструктор» автомобильчик «Муравей», но с движком не от чешской «Явы», а от нашего одногоршкового мотоцикла «Иж-Планета», я уже научился на «Муравье» ездить.
— Почему, ты считаешь, лучшего дизайнера?
— Потому что Молчанов создал новый облик легкового «Москвича», грузового вездехода «Урал», вертолёта Ми-восьмого, это основное, и ещё дал много чего. Жалко, рано умер. Хотим построить самолёт. Мне нравится скоростной Локхид «Орион», мы хорошо его изучили, посмотри на снимке, он просто красавец! Особенно, если его покрасить в чёрный цвет с оранжевыми или ярко-голубыми полосками. Посмотри, очень изящный аэропланчик!
— Выглядит архаично, — покритиковал я. — Он из тридцатых годов прошлого века?
— Ретро сейчас в моде, папа. Сразу заметно, что мы летим. Петруша говорит, что хватит одного мотора сил на семьсот, Антон считает, что лучше наш звездообразный бензиновый от Ан-2 на тысячу лошадей, он более ходовой. Колёса убираются, кабину сделать по-своему, не на одного, а на двух пилотов рядом, с перекидным штурвалом или просто с двойным управлением каждому. А над крылом сядут четыре пассажира — как раз наша группа войдёт, все шестеро. Если удлинить на семьдесят сантиметров, тогда и восемь человек помещаются, а вместительнее нам незачем. За ними небольшое багажное отделение и комнатка. И чтобы долететь легко от нас до Барнаула, Омска, Новосибирска, Красноярска и Иркутска без посадки. Ребята говорят, чтобы скорость у него километров пятьсот в час, и чтобы не над облаками лететь, а всю землю сверху видно было, иначе
