размножились вместо них потомки устойчивых. Появились среди них и такие, кто даже и не заражается сам, но вполне может передать возбудителя дальше «по эстафете». Акобал нам рассказывал, а Аришат подтвердила, что были в своё время эпидемии этой дряни – не одна, а несколько, от которых немало колонистов скопытилось. В первый раз – лет триста с тех пор прошло – никто вообще не понял, откуда взялась зараза. Поселение не столь уж давно образовалось, разрастись не успело, жителей в нём было немного, а унесло их это поветрие добрую треть. Не разобравшись в причинах, списали бедствие на гнев богов и задобрили их жертвоприношением малых детишек. Я ведь ещё не упоминал, что в этом захолустном Эдеме у тутошних финикийцев и такой милый самобытный обычай предков сохранился? Ну, виноват, из башки вылетело, прошу пардону. Сохранился он, сволочь, и цветёт пышным цветом, мля. Но об этом – как-нибудь при случае, а пока – о грёбаном сифилисе. Зарезали, короче, на алтарях богов ни в чём не повинную детвору, до кучи и болезных закарантинили – ага, тоже с летальным исходом, финикийцы ведь эти – народ серьёзный и основательный. В общем, справились они с напастью. Понаприплывало из-за океана пополнение, влилось в их общину – но в основном-то ведь опять холостые мужики. Баб себе, естественно, набрали туземных, да не абы каких, а покрасивше. На этой почве у них случился и конфликт с красножопыми, которым такая убыль лучших невест резко не понравилась. Сдаётся мне, что эти вновь прибывшие колонисты и не церемонились тогда особо со сватовством, так что повод гойкомитичам для войны дали вполне законный. Так или иначе, заварушка вышла знатная, и Эдем едва звездой тогда не накрылся. Отбились они лишь благодаря лукам, из которых тупо расстреляли изрядную часть атакующих – у дикарей островных луков нет. Ну, доходило дело пару раз и до рукопашки, но противник до неё добирался уже сильно прореженный, а железное оружие финикийцев тоже куража туземцам не прибавило.
Словом, красножопых вразумили, да половой дисбаланс им подправили – ага, с хорошим запасом, потом ещё и ответный поход предприняли, в котором ещё и рабов себе заодно наловили. Ну, в основном-то рабынь, с которыми тоже поразвлеклись, как водится. Вот и словили в результате новую эпидемию. На этот раз, поскольку поразила она только участвовавших в набеге и баловстве с пленницами салаг из пополнения, в причину беды наконец въехали. Ну, болезных снова закарантинили, распространиться заразе не дали, а главное – догадались наконец следить, кто кому и когда впендюрил. Не только бабы стали с куда большей оглядкой мужикам давать, но и мужики начали призадумываться, какой из них впихнуть, а какую и проигнорировать. В общем – строже стали нравы.
Единичные случаи, конечно, время от времени происходили, но народ был на стрёме, в основном их замечали своевременно и эпидемии не допускали. Так, пару раз от силы где-то человек до пяти заражалось. Поэтому следующая эпидемия пришла, откуда её и вовсе не ждали. Лет двести назад примерно очередное пополнение прибыло. В смысле оно постоянно понемногу прибывало – то побольше, то поменьше, и та очередная партия вновь прибывших была далеко не самой большой по численности – так себе, средненькая. Никто бы и не запомнил её особо, если бы с ней не прибыла шлюха. На тот момент – уже бывшая, решившая остепениться. Собственно, дело вполне обычное – и в классическую колонизацию Америки немалую часть первых добропорядочных американок составили сосланные туда «на исправление» работницы передка. А где ж порядочных-то набрать в достаточном числе? Бабы – они ведь в среднем куда тяжелее на подъём, чем мужики, и согласных добровольно переселиться не просто в глухомань, а ещё и в заокеанскую, со всеми вытекающими – днём с огнём искать надо. Ну, вот один и нашёл себе такую – не слишком тяжёлого поведения, зато не капризную, на всё согласную и не слишком ещё потасканную. Может, и в натуре остепенилась бы, наверняка ведь не одна она из таких была, да не судьба оказалось. Через пару лет после прибытия она овдовела, да и за старое принялась – передком-то ведь работать куда легче, чем руками. А баб ведь не хватает, а дикарок ведь свежих, не проверенных ещё, трахать из-за опасности сифилиса стрёмно, а проверенные тоже в дефиците – дохлячки ведь они и от любой самой пустяковой хвори скопытиться норовят, а тут – своя, финикиянка, бояться нечего, да ещё и берёт за любовь умеренно, куда дешевле жриц Астарты. Короче, востребованной оказалась у хронических сухостойщиков, да и не у одних только сухостойщиков. Но ещё востребованнее эта белая заокеанская прошмандовка оказалась у местных чингачгуков. Настоящая финикиянка, да ещё и бесхозная, да ещё и всё время даёт, а не только раз в год! И в конце концов почала она и дикарей платежеспособных обслуживать, да не в открытую, а втихаря, и вскрылось это безобразие лишь тогда, когда она уже и всю свою финикийскую клиентуру сифилисом наградить успела, в том числе и пару-тройку достаточно именитых и уважаемых в Эдеме граждан. Скандал был тогда нешуточный, ведь болящих – уже традиционно для колонии – пришлось снова радикально закарантинить. Этого урока хватило надолго, и следующие полсотни лет обходились единичными случаями.
А потом начало прибывать и пополнение из Карфагена. Не то чтобы оно было таким уж проблемным – проблемных быстро вразумили, особо непонятливых – летально. Но они же привезли с собой и скот – коз и овец. Их, собственно, и раньше привозили, но совсем по чуть-чуть, и развести их в колонии не удавалось, а тут – какое-никакое, а стадо. Использовали ли и этих коз с овцами эдемские сухостойщики заместо недостающих баб, история умалчивает, да и не столь это важно – не от этого пришла беда, а от самого факта выпаса стада. Не поняли этого явления местные гойкомитичи. В принципе само понятие ручной живности им известно. Добудут на охоте самку с молодняком, так молодняк тот, если добычи хватает, живым берут и в поселении выкармливают – и живые игрушки для детворы, и запас мяса на случай неудачной охоты. Такой – прирученной местной дикой живности – и у колонистов хватает. Вчера вон вечером, когда мы с Аришат в её комнату заходили, я уж было решил, что мы опоздали, и помещение уже другой парочкой занято – ага, типа сюрприз, мля! Оглядываю всю комнату и ни хрена не вижу, кто это тут такой
