Да. Да-а. Да-а-а-а!
Спасибо.
Больше и слов-то нет.
Сижу, будто прибитая к сидению, ошарашенная внезапным и неожиданным прозрением. И как можно было раньше слушать музыку по-другому? Почему никто не объяснил мне, что это за чувство? Почему Пашка этого не сказал?
Открываю глаза. Машка смотрит на Диму, он тоже гипнотизирует ее взглядом, лишь изредка поглядывая на дорогу. Между ними сейчас больше, чем просто музыка, заполнившая собою салон. Между ними любовь, способная осветить своим светом всю галактику. И еще на пару галактик света останется. Точно вам говорю.
Блин. Мне срочно нужен Пашка. Обнять, прижать к себе, почувствовать, как от наших прикосновений, словно от случайной искры разгорается настоящий пожар. Как от нашей нежности все вокруг накрывает огромной волной океанской воды, прозрачной и чистой. Как стихии усмиряют друг друга… Остается совсем немного, скоро мы увидимся, и тогда засияем еще ярче, чем эта чудаковатая парочка впереди.
В кармане звонит телефон — Суриков будто слышит меня, звонит сразу, стоит только подумать о нем. Чем меньше между нами расстояние, тем сильнее и громче наши мысли и желания пронзают пространство в поисках друг друга. Мы, как два магнита, дрожим и тянемся, едва приблизившись, и резко сливаемся в единое целое, оказавшись в опасной и непреодолимой близости. И нас уже не разнять. Можно, конечно, попытаться, но у вас вряд ли что-то выйдет. Наши чувства всегда будут сильнее. Всегда.
Прошу Диму сделать тише, Машку перестать хихикать, прикладываю палец к губам. Тсс. Снимаю трубку и ныряю в любимый голос, как в спасительную глубину.
Все хорошо. Теперь все хорошо. А скоро будет еще лучше.
Но уже через два часа, стоя под окнами его гостиницы, я уже так не думаю. Опускаю руку, так и не решившись помахать, и не позволяю сделать этого Маше с Димой, растерянно переминающихся с ноги на ногу на тротуаре. Мы застываем в нелепом молчании, глядя, как Пашка с каким-то парнем наверху машут из окна поклонницам, собравшимся на дороге. А сверху на них полулежит та самая девица с выбритой с одной стороны башкой. Ее руки, точно хищные змеи, обвивают парней уверенно, по-хозяйски, скользят по плечам и упираются в шеи, а ее груди, выскакивающие из откровенного топа, покоятся сверху на их спинах, словно там им и место.
Не знаю, что со мной. Но мне не нравится то, что я вижу. Облизываю пересохшие губы в попытке решить, как лучше поступить. И на ком выместить свою злость в первую очередь.
Паша
— Девушке своей звонил? — Понимающе кивая, спрашивает Ник, когда я отхожу от окна.
Опускаю глаза на дисплей телефона: на заставке наше совместное фото. Мы сделали его утром перед моим отъездом. На наших лицах следы недавних поцелуев и последствия бессонной ночи в виде небольших припухлостей под глазами. Но глаза обоих просто светятся счастьем.
— Ага, — признаюсь я.
Ребята все еще галдят у окна, высовываясь наружу поочередно.
— А я еще не решил, — вдруг говорит Ник, пряча руки в карманы шорт, — где моя семья: тут или там.
— А куда тянет сильнее?
Он бросает взгляд на своих коллег.
— Не знаю.
— Надеюсь, мне не придется выбирать, — усмехаюсь я.
Ник достает сигареты.
— Однажды выбирать приходится всем.
— Готовы? — Весело спрашивает Леся, выхватывая у него одну сигарету из пачки и зажимая в кулаке. Она подмигивает Нику, затем мне и головой указывает на дверь.
— Куда пойдем? — Спешит за ней Майк.
— Опять я должна решать? — Смеется она, останавливаясь на пороге номера.
Оглядывает нас всех, будто воспитатель, который собирается пересчитать малышей. Мы — ее команда, и все дела, но меня уже начинает немного напрягать ее доминирование. Возможно, это вскоре окупится, если группа станет знаменитой, и ребята начнут терпеть это за большие деньжищи, но сейчас все выглядит так, будто они кайфуют от того, что Леська держит их всех на коротком поводке, не отпуская от себя далеко и не подпуская слишком близко. Это, блин, какой-то клуб обожания этой девчонки! Интересно, яйца здесь хоть у кого-то имеются?
— Предлагаю взять пива и рвануть на пляж, — говорю я. — Для экскурсии по городу у меня совсем не осталось сил.
— О, поддерживаю, — стонет Ярик.
— Раз все согласны, за мной, — улыбается Леся и выходит из номера.
Ребята берут ключи, телефоны, деньги, рассовывают их по карманам и послушно следуют за ней. Закрываю дверь на замок, поворачиваюсь и упираюсь носом прямо в Лесин лоб.
— Ой! — Восклицает она.
— Прости! — Потираю ладонью свой нос.
Нормально приложился.
— Ничего страшного, — уверяет Леся.
И мы идем по коридору догонять ребят.
Стараюсь не смотреть в ее сторону. Если бы Солнцева так одевалась, я бы ее даже из дому не выпустил: массивные позолоченные браслеты на руках девушки скрыли бы больше, чем этот бинт, именуемый топом. Грудь, не удерживаемая ничем, кроме этой тонкой тряпочки, подпрыгивает в такт ее шагам, угрожая вот-вот вырваться из столь хлипких оков, идеально плоский живот полностью оголен, шорты едва прикрывают то, что призваны прикрывать. Медленно выдыхаю и, почувствовав ее невинное касание плечом, ускоряю шаг.
— Красивый, — не отстает она.
— Кто? — Оборачиваюсь я.
Она сказала это так громко, что парни тоже обернулись.
— Твой череп.
Провожу ладонью по голове. Череп как череп. С новой стрижкой смотрится неплохо.
— Я про тот, что на предплечье, — смеется она и, словно невзначай, виснет на моей руке.
— А, — успеваю осторожно освободиться еще до того, как Майк оборачивается и окидывает нас недобрым взглядом, — ты про татуировку?
— Ага.
— Но… откуда…
— Видела, когда ты переодевался.
Смотрю на нее, недоумевая. Девчонка и не думает краснеть.
— В смысле, ты раздевался… я вошла, увидела и сразу вышла. Прости.
— Ерунда.
Прочищаю горло и в один прыжок догоняю ребят:
— Кто что пьет, засранцы?
Анна
— Они всего лишь высовываются из окна вместе, — говорит Маша и, похоже, не верит даже самой себе.
Пытаюсь взять себя в руки, натягиваю улыбку.
— Я пошла внутрь.
Маша с Димой кивают и плетутся за мной.
— Слышь, Солнцева, ты что завелась-то? — Пытается ободрить меня Калинин. — Все нормально, увидишь сейчас своего суслика.
— Суриката, — подсказываю я, вспоминая старое Машкино прозвище. — Ладно, можете не ждать меня здесь, погуляйте, отдохните. Буду на связи.
